Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - стр. 12
Как писала критика, «Бажан показывает раздвоенного, мятущегося интеллигента-гуманиста западноевропейской формации», которому «никакие башни из слоновой кости не дадут остаться нейтральным перед лицом решающих классовых боев. Фашизм мобилизует своих приверженцев»57, «обрушивается на мелкобуржуазную половинчатость и раздвоенность, на колебания между революцией и национализмом»58; «Он показал, что в героическую пору схватки двух миров для всякого честного человека не может быть сомнений и колебаний»59.
Стихотворение это известно в нескольких переводах – А. А. Штейнберга60, И. С. Поступальского61, Б. Л. Коваленко 1936 года (фрагмент)62; в послевоенные годы наибольшую известность получил перевод П. Г. Антокольского63 (сделанный после того, как трое предшественников были репрессированы)64. Приводим фрагмент поэмы в самом первом переводе – А. А. Штейнберга:
Это стихотворение и в целом получило большую известность как
нанесшее удар по всем, кому «легче зубами вцепиться в собственный локоть», чем идти одним путем с народом, всем тем, кто, засев в «башне из кости слоновой», притворяется, что он сохраняет свою творческую независимость, хотя на самом деле он раб народных врагов66.
То, что переводы сочинений Ф. М. Достоевского пользовались в Германии первой трети ХX века большим интересом, общеизвестно, как было общеизвестно и то, насколько им зачитывались идеологи нацизма, особенно Йозеф Геббельс67. Эта привязанность к русскому гению оказалась в СССР еще одной, веской причиной, по которой к имени Ф. М. Достоевского стал привешиваться ярлык нациста. Не было секретом и то, что Артур Мёллер ван ден Брук, издатель немецких переводов Ф. М. Достоевского, нашел в русском писателе очень многое для пангерманизма, что в конечном счете привело его в 1923 году к написанию книги «Третий рейх», ставшей краеугольным камнем идеологии национал-социализма в Германии68. Советские газеты сообщали гражданам об увлечениях главарей нацизма писателем – как его прославляет в своих книгах Альфред Розенберг69, а особенно как Ф. М. Достоевским увлечен Геббельс:
Литература не является для него преломлением, жизни, а наоборот, жизнь он видит исключительно сквозь призму литературы. Недаром был он учеником Гундольфа, известного биографа Гете и Шекспира, исследователя германского романтизма. У Геббельса изучение романтиков причудливо переплетается с почти болезненным преклонением перед Достоевским. Так оно и должно было быть: будущий вождь берлинских фашистов должен был стать поклонником автора «Бесов». Достоевский хотел в этом романе дать чудовищно карикатурное изображение революционного движения. В эпилептическом ясновидении дал он, однако, в проекции на эпоху империалистических войн и пролетарской революции жутко реалистическое, почти натуралистическое изображение фашизма. Геббельс мог бы быть великолепно одним из героев «Бесов», хотя бы Петром Степановичем Верховенским на берлинско-фашистский лад