Дорогая эрцеллет, успокойся! - стр. 9
Бриана вглядывалась и вглядывалась в текст, ища мелкие, ранее не замеченные знаки – это сто пятьдесят недель разгадывания тайнописи Алекса сделали её подозрительной и излишне внимательной там, где чаще всего это было не нужно.
"Милая малышка, с сожалением вынужден сообщить о том, что моё сердце разбито окончательно, и я не намерен больше держаться в семье одним лишь лицемерием. Пусть моё бегство трусливо и излишне скоропалительно, но опасаясь навредить тебе и окружающим видом, разлагающим надежды, раздражённым и скорбным, я с твоего благословения или же равнодушия, прощаюсь, быть может, навсегда".
– Животное, – вырвалось у Брианы.
Сколько, должно быть, подобных писем он отправил по разным адресам, нисколько на самом деле не заботясь о чувствах получательниц.
"Не намерен, держаться, лицемерием, равнодушия, навсегда!" – дочь выделяла про себя особенно ранящие слова отца и повторяла их до тех пор, пока яркость впечатления об отце, как о хладнокровном гаде, не угасла.
О Роджере Кардифе и его способности походя разбить женское сердце написали две книги ещё до войны. И он с самой юности был таким.
"Так постойте!.." – встрепенулась Бриана, когда новая мысль пришла ей в голову. – "Здесь же нет имени! Он мог написать это письмо из Т-замка в любой из прошедших веков любой из своих жён, даром, что не моей матери. Но если он не гостил у предыдущего маркиза Кардифа, то это значит, что он был в деферранском Сильверхолле, в своих покоях. Там столько всяких бумаг, писем и схем, что он без особого труда мог найти подходящий экземпляр для отправки любой из его лапочек, красавиц, птичек и конфеток! Да он просто!.. Вот же!.."
Крылатая поскорее выкрутила электрический свет на всю мощность и подняла письмо как можно выше. В одном месте плотная волокнистая бумага действительно странно сильно просвечивала – как раз там, где подписывающийся должен был бы поставить дату. На имя она сама пролила шоколад, и он растёкся лилово-коричневым пятном, но всё равно Бриана точно помнила, что в подписи значилось полное имя отца – Роджер Соул Сильверстоун, маркиз Кардиф. К тому же сохранились нижние линии первых двух заглавных букв.
Но маркизом Кардифом он стал к концу войны, когда большая часть Сильверстоунов уже покоилась с миром. До войны он подписывался как баронет Шели-Шедвард. Значит, он либо присвоил себе личные вещи погибшего дядюшки Фердинанда, едва успевшего вступить в права владения Кардифскими землями, либо отправился в Т-замок перед самым исчезновением. А вдруг он где-то там?..
За её спиной прошелестело нечто на грани слышимости. Бриана уже была готова к чудесному появлению родителя возле дверей, но это был полуголый Алекс, и он посмел выхватить письмо из её рук в те мгновения, в которые она предавалась глупым мечтам.
– Что это? Чем это ты здесь занята?
– Лучше отдай! – занервничала она. – Ты опять всё не так поймёшь!..
– Ну нет, что тут непонятного! – воскликнул Алекс, пробегая глазами по строчкам. – Тебя бросил какой-то психопат-неврастеник. Поскольку твой бывший муж таким быть просто не мог, а почерк единственного значительно безумного в этом городе я знаю, то, полагаю, это кто-то другой? Но разве ты была замужем ещё раз?
– Психопат-неврастеник? – словно оглушённая переспросила крылатая.