Дольше жизни - стр. 23

— Он говорил о вас. Не мне, конечно, Соломону, но я слышала.

— Я собирался заказать круиз для своей компании, — невозмутимо ответил Платон. — Но яхта оказалась слишком мала, чтобы разместить всех желающих. Мы выбрали лайнер побольше. Да и сумма показалась мне космической. Возможно, месье Шевалье говорил, что я жмот, — он улыбнулся.

— Он сказал, — она снова открыла свой блокнот, — дословно: «Платон ничем не сможет мне помочь с Тори. Да я и не буду просить. Достаточно того, что он присматривает за моей матерью».

— А кто такая Тори? — удивился Платон.

— Девчонка, что тоже живёт с ними на яхте. И, между нами, просто невыносима. Я не знаю, зачем она ему и откуда взялась, но обязательно выясню. И это тоже выясню.

— Ну что ж, успеха вам, Мэри Ли, — шагнул Прегер к двери.

Он хотел добавить что-нибудь про её излишнее рвение, что показалось Платону скорее личным, чем необходимым для статьи в её газетёнке, но она ведь уже ответила на его вопрос: после Илиаса Шевалье она хочет только Илиаса Шевалье.

— Вы не будете возражать, если я ещё позвоню?

— Нет, и буду ждать статью, прежде чем вы её опубликуете, для согласования. Кажется, мы указали это в контракте, — напомнил Платон, что, как представитель прессы, она была не обязана, это даже противоречило её интересам, но всё же подписала договор о неразглашении — так хотела встретиться с Платоном лично.

— Да, конечно, — миролюбиво согласилась Мэри. — Но напомню, что договор двухсторонний: всё, что вы узнали от меня, тоже не подлежит огласке.

Платон согласно кивнул и снова оценил девушку, теперь уже со спины.

Что-то было в ней… Янкино? Или все невысокие, стройные блондинки со стянутыми в хвост на затылке волосами кажутся похожими? Пусть только издалека, со спины, на фото, но всё же похожи.

Подумал и тут же забыл.

— Платон Андреич, — забасил в трубку безопасник. — Арецкую выпустили по УДО три месяца назад. Её адвокат выбил условно-досрочное.

— Вот чёрт! — выдохнул Платон.

— Гриша, — позвонил он Григорию Селиванову, своей бывшей «правой руке» и другу, которого на самом деле звали Марк Реверт.

— Ола, амиго, — откликнулся Реверт.

— Скажи, ты сохранил то видео с камеры на Мальте, где Рита сталкивает Илью с крепости?

— Обижаешь.

— Перешли мне.

— А что случилось?

— Ну если кратко, то она вышла.

— Патрон, она к тебе не сунется. Тем более, я отправлял ей в тюрьму намёк, что у нас есть куда больше, чем она думала. Мы. Всё. Знаем.

— А что бы ты сделал на её месте? — спросил Прегер.

Ему было куда спокойнее знать, что она сидит. Сейчас его терзало беспокойство.

— Сидел бы и не отсвечивал, — ответил Селиванов. — Условно-досрочное подразумевает, что она на свободе до первого нарушения. Что бы она ни задумала, её отправят в тюрягу до конца её дней, если попробует навредить тебе или Янке.

— Я боюсь, её цель не я, — выдохнул Прегер. — И ещё больше боюсь, что ей плевать, что с ней будет потом. Она пойдёт ва-банк.

— Блядь! Вот говорил же ему, давай скормим её акулам! Нет, упёрся, пусть живёт, пута де мьерда! Но что она может сделать Илье? Да и зачем?

— Я не знаю, Гриша, не знаю, — покачал головой Платон. — Может, хочет довести до донца начатое. Может, придумает что-то другое. Нехорошее у меня предчувствие. Нехорошее. Его мать в больнице, её три дня назад толкнули с лестницы и сейчас она в коме.