Долгое падение - стр. 31

После тирады Джесс Морин была в полуобморочном состоянии, но кто станет ее винить? Я бы, наверное, так и осел, разразись Джесс подобной тирадой в мой адрес, а потом мне потребовалось бы пару раз прогуляться вокруг квартала. Я вывел ее на небольшую террасу на крыше, куда, казалось, солнце не заглядывает вне зависимости от времени суток и года, но зато там был пластмассовый столик и гриль. В этой стране ведь повсюду стоят такие маленькие грили. По-моему, это символ того, как надежда может возобладать над обстоятельствами, когда тебе ничего не остается, кроме как глядеть в окно на мокнущий под проливным дождем гриль. За столиком сидели какие-то люди, но, увидев, что Морин плохо, они ушли обратно в дом, а мы сели за столик. Я предложил ей стакан воды, воды она не хотела, так что какое-то время мы просто сидели. А затем услышали чей-то приглушенный голос, доносившейся из тени у гриля. Приглядевшись, мы поняли, что в дальнем углу террасы сидит какой-то парень. Это был молодой парень, с длинными волосами и идиотскими усами, – он пытался привлечь наше внимание.

– Извините, пожалуйста, – прошептал он настолько громко, насколько осмелился.

– Если хочешь с нами поговорить, то подойди сюда.

– Мне нельзя выходить на свет.

– И что же с тобой случится, если ты все же выйдешь?

– Один сумасшедший человек может попытаться меня убить.

– Кроме нас с Морин, здесь никого нет.

– Этот сумасшедший человек везде.

– Прямо как Господь Бог, – заметил я.

Я перешел на другую сторону террасы и уселся рядом с ним.

– Чем я могу тебе помочь?

– Ты американец?

– Да.

– Здоруво, чувак.

Этот факт его позабавил, а этого достаточно, чтобы все понять про этого парня.

– Слушай, ты не мог бы посмотреть, ушел ли тот человек?

– А как он выглядит?

– Она. Да-да, я все понимаю, но она действительно кого угодно напугает. Мой друг ее заметил и предупредил меня, чтобы я успел спрятаться. Однажды я ходил с ней на свидание. Понимаете, один-единственный раз. А потом все это закончил, потому что она больная на голову, а еще…

Этого было более чем достаточно.

– Ты ведь Чез?

– А ты откуда знаешь?

– Я друг Джесс.

Видели бы вы его лицо в тот момент. Он метнулся к стене, ища лазейку. Мне даже показалось, что он попробует забраться на стену, как белка.

– Черт! – испугался он. – Твою мать! Извини. Черт! Ты не поможешь мне перебраться через стену?

– Нет. Будь так добр пойти со мной и поговорить с ней. У нее… у нее выдалась непростая ночь, и, возможно, небольшой разговор поможет ей успокоиться.

Чез рассмеялся в ответ. Это был неискренний, отчаянный смех человека, который понимал, что, когда речь заходит о том, как успокоить Джесс, толку от нескольких слоновьих доз транквилизаторов будет много больше, чем от небольших бесед.

– Вы знаете, что я с того нашего свидания не занимался сексом?

– Нет, Чез, этого я не знал. Да и откуда? Или об этом где-то писали?

– Я был слишком напуган. Я не могу допустить такую ошибку снова, не могу допустить, чтобы на меня опять орали в кино. Знаете, я не против, пусть я больше никогда не буду заниматься сексом. Лучше так. Мне двадцать два. Ну а к шестидесяти уже становится все равно, ведь так? Так что осталось сорок лет. Даже меньше. Это я переживу. Пойми, все женщины – гребаные маньячки.

– Да хватит фигню всякую нести. Просто не повезло разок.