Долго тебя ждала - стр. 32

— Я поняла! — обрываю ее, подлетая к окну и чувствуя, как в виске болезненно пульсирует вена.

Остаться здесь на ночь? Моя ладонь до сих пор горит от «воспоминаний». Я рассчитывала «переварить» Зотова и его выкрутасы дома, в родных стенах, теперь придется спать с ним под одной крышей. Не уверена, что вообще смогу уснуть, помня чертей, которых увидела в его глазах там, на кухне.

— Ему нужна вода, — кивает Таня на Альберта. — У него будет обезвоживание, — смотрит на его бледное лицо. — Принесешь? А я пока попробую его раздеть, — кривится с обреченным вздохом.

— Ладно… — выхожу из комнаты, оставив дверь открытой.

Быстро сбегаю по ступенькам, натыкаясь на Нику, которая вешает в шкаф свою шубу и, увидев меня, участливо спрашивает:

— Ну как он? Бедненький…

— Жить будет, — отвечаю, проходя мимо нее.

В гостиной снова галдеж. Иду на кухню, обнаруживаю там сидящих друг напротив друга Зотова и Капустина. Их тихий разговор мгновенно прекращается, и две пары глаз обращаются ко мне: одни насыщенно-карие, вторые небесно-голубые.

Проигнорировав обоих, двигаюсь к тому ящику, в котором в прошлый раз обнаружила посуду.

— Ладно, пойду ворота закрою, — объявляет Данила, вставая из-за стола. — Будь как дома, РозенБаум.

— То есть я могу переночевать в твоей спальне? — бросаю ему.

Данила посмеивается, отвечая:

— Где пожелаешь, Агуша.

Поджав губы, смотрю перед собой, пока его шаги не стихают. В комнате повисает тишина, ее я тоже игнорирую. Открываю холодильник в поисках воды, но, кроме бутылок с алкоголем, ничего не нахожу.

— В этом доме есть вода? — спрашиваю, не оборачиваясь.

— Да, в кладовой, — отвечает Зотов.

Развернувшись, иду к двери, собираюсь отправиться на поиски кладовой, но Марк встает со стула и перехватывает мой локоть. Развернув к себе лицом, говорит:

— Куда ты? Я сам принесу.

Я не смотрю в его глаза. Только на его пальцы, которые сжимают мою руку: не больно и не настойчиво, но я не тороплюсь вырваться и убежать.

— Не хочу перегружать твою ногу, — говорю ему. — Вдруг ты споткнешься и сломаешь себе еще что-нибудь. Нос или руку… — вкрадчиво осыпаю его предсказаниями.

— Аглая! — тормозит он меня.

Вскинув глаза, встречаю устремленный на меня взгляд исподлобья, в котором искрится веселье. Его губы улыбаются и произносят:

— Только не бросай меня под машину. Остановись.

— Отпусти… — отвожу от него глаза.

— Извини, — говорит, не разжимая пальцев. — Я перегнул палку.

— Когда? — смотрю на него с вызовом. — Когда светил голой задницей? Или когда полчаса назад предложил сделать тебе минет?

— Извини, — повторяет, не собираясь уточнять. — Я… — качает головой. — Просто хочу узнать, как ты теперь живешь.

— У меня был опыт минета, если тебя интересовало это, — сообщаю, чувствуя, как мои щеки взрываются красным, ведь это ложь.

У меня не было такого опыта с ним, я была такой пугливой и скромной, что заставляла его выключать свет, когда мы оставались наедине, по крайней мере поначалу уж точно. И за семь лет в моей жизни не появилось человека, с которым я бы хотела приобрести опыт такой интимной ласки.

— Ты покраснела, — Марк поднимает руку, будто хочет дотронуться до моей щеки, но потом опускает, делая глубокий вдох. — Тебе идет, — кружит по моему лицу взглядом. — Я миллион лет не видел, чтобы девушка краснела.