Долго тебя ждала - стр. 28

Резко приняв вертикальное положение, сбрасываю с себя клетчатый шерстяной плед, которым была накрыта и который не знаю откуда взялся. Когда я присела на этот диван, никакого пледа поблизости не было. Сама не знаю, как уснула, все из-за сумасшествия этого дня и глинтвейна: он подействовал на меня как снотворное.

Роюсь в складках пледа, чтобы отыскать там свой телефон. Он здесь, и он показывает почти девять вечера.

Я проспала почти два часа!

Я никогда не засыпала в чужих домах, но после того, как пожелала Марусе спокойной ночи и коротко поговорила с ее бабушкой, присела на диван Капустина, и он оказался чертовски мягким…

Быстро расчесав пальцами волосы и оправив перекрутившийся на талии свитер, выглядываю из комнаты в коридор второго этажа, морщась от яркого света, который там горит.

Дом будто вымер…

Сбежав на цыпочках по ступеньками до середины лестницы, прислушиваюсь, но единственный звук поблизости — тихо работающий в гостиной телевизор, от его голубого свечения по полу пляшут блики. Вся эта тишина вокруг действует на меня так, что я инстинктивно боюсь шуметь и даже дышать.

Подойдя к дверному проему, заглядываю в гостиную, где никого, кроме… Зотова. Развалившись на диване и забросив на журнальный столик больную ногу, в темноте он смотрит хоккей. Под рукой на подлокотнике пристроена маленькая вазочка, из которой Марк что-то прихватывает и отправляет себе в рот.

Пользуясь тем, что все его внимание сконцентрировано на экране, смотрю на него, затаившись у двери, как вор. Невозможно передать, как моей внутренней идиотке нравится в нем все: его фигура, все эти мышцы, четкий профиль, на котором пляшут блики. Нравится даже то, что Марк выглядит задумчивым, сосредоточенным и серьезным, будто разбирает игру по телевизору на атомы, а свет от экрана делает черты его лица тверже и резче. Мужественнее…

Заставляю глаза отлипнуть от его лица. Я не собираюсь быть пойманной, поэтому делаю шаг в гостиную и мрачно спрашиваю:

— Где все?

Марк резко поворачивает голову и садится, убрав ногу со столика и обтерев ладонь о ткань спортивных штанов. Секунду он тратит на то, чтобы осмотреть меня быстрым взглядом, и только потом отвечает:

— Уехали на холмы.

— Какие холмы? — переспрашиваю заторможено. — Зачем?

— Кататься на таблетках. Это горки, здесь недалеко, — говорит и трет ладонями лицо, после чего встряхивает головой, будто выходит из транса.

— Что, и Таня тоже? — уточняю недоверчиво, потому что не представляю, как Капустина могла согласиться на что-то подобное.

— Капуста был очень убедителен.

Вот уж не сомневаюсь, черт возьми.

— Давно они уехали? — спрашиваю, посмотрев на темное окно.

— Пару часов назад.

— А ты? — снова смотрю на Зотова.

— Что я?

— Ты почему не поехал?

— У меня насморк, — пожимает он плечом.

Очень смешно, если учитывать, что никаких признаков насморка у него нет, но смеяться над его шутками сегодня — не моя история.

— Тогда держись от меня подальше, — прошу, разворачиваясь. — Не хочу заразиться.

Сказав это, ухожу из гостиной на поиски кухни, потому что мне срочно нужен кофе. Чтобы взбодриться, ведь я, кажется, все еще сплю, раз думаю о том, как отлично вписывается в эту уютную домашнюю обстановку прославленная звезда НХЛ.

Я нахожу кухню сразу — она справа от лестницы. Дизайн очень сдержанный и стильный, как и везде в этом доме. На столе в центре комнаты тарелки с едой и полупустые бокалы всех калибров, будто гости этого дома сорвались с места внезапно. Рядом с микроволновкой стоит кофемашина, а чашек нигде не видно. Приподнимаясь на носочках, открываю поочередно навесные ящики кухонного гарнитура. За спиной раздается шарканье резиновых шлепанцев по деревянному полу, и оно приближается, но я, не оборачиваясь, достаю из шкафчика с посудой большую кружку-снеговика, после чего принимаюсь искать, чем заправить кофемашину.