Договорились. Цена, которая себе - стр. 51
– Зай, ты че бесишься?
Парень уже вернулся в промежный коридор с рубашкой в руке.
– Блин, это же реликвия! Не надо ее стирать. Тут еще твой запах остался.
Он приложил рубашку к носу и блаженно зажмурился.
– Ты точно псих, Зайкин, – Карина косилась на него с опаской, скрестив руки.
Остальные заулыбались, видимо, привычные к его полоумным поступкам.
– А ты токсичная, – он наигранно пофикал. – Толерантно говорить: «Без ума от любви».
Персиковые губы оскалили белые зубы. Игнатьева посмотрела на Карину, мотая головой с усмешкой, как бы поясняя: «Его не исправить».
Варданян уже сидел на корточках перед Настеной и осматривал щеку. Они о чем-то очень тихо шептались, не обращая внимания на остальных. Девушка румянилась. Парень весь превратился в один большой извиняющийся жест. Гога печатал сообщение в телефоне.
– Ну, че, вы поиграйте во что-нибудь пока, а я сейчас кесадилей наделаю, – сказал Зайкин, кинув рубашку поверх спортивной сумки, которая так и валялась в прихожей, а сам взялся за пакет.
– Ты готовить умеешь? – не без издевки спросила Карина, тоже глянув на набитый всякой всячиной мешок. Мозг распознал пока среди продуктов только кукурузные лепешки.
– Ну, как умею? – заскромничал Зайкин и стал выкладывать продукты на стол. – Люблю просто. Вегетарианцев же среди нас нет?
Он не стал оглядывать остальных гостей, явно знал их гастрономические предпочтения заранее, а смотрел только на хозяйку. Девушка замотала головой, облизавшись. Поклонник продолжал ее удивлять. Другие реагировали спокойно, тоже давно были в курсе его гастрономического увлечения.
– Так, Кариш, тебе надо уйти отсюда, – он взял ее за плечи и мягко подтолкнул в сторону гостиной. – Не терплю, когда мне мешают на кухне.
Смешок из нее сам собой вылетел, но упираться Карина не стала, впрочем, далеко она тоже не ушла, опершись спиной на стенку гарнитура у кровати. Зайкин захлопал шкафами.
– А, может, порнушку глянем, раз тут все… смотрящие? – усмехнулся Гога, оглядывая бесхитростным взглядом присутствующих.
Игнатьева хлестнула его по руке и добавила поучительно.
– Поменьше с Гурьевым водись, озабочка.
Парни посмеялись.
Игнатьева сбегала в прихожую и, покопавшись в Зайкинской сумке, притащила несколько разноформатных картонных коробок – настольные игры. Сверху лежала небольшая, размером с блокнот, игра под названием «Свинтус». Карина не очень любила в нее играть, но для такой компании было самое то. Игра предполагала несложный геймплей – перебивание карт одной другой, бесконечный круговорот колоды и легкий азарт. Делать все равно больше было нечего. Главный заводила затих и сконцентрировался на готовке.
Карина время от времени на него поглядывала, следя за тем, чтобы он ничего не испортил на кухне. Парень шустро нарезал какие-то продукты, ловко подбрасывал их на сковороде, с легкой руки обсыпал приправами и ставил на плиту. А пока то жарилось, смешивал соус из незнакомых ей ингредиентов. Синие глаза горели белым пламенем. Он явно был увлечен и выпал из их реальности. Девушка даже засмотрелась. Слишком легко и технично у него все выходило.
– О, Ермакова, загребай три карты, – вырвал ее из задумчивости злорадный голос Игнатьевой.
Сверху на торчащей во все стороны стопке карт лежало изображение человекоподобного свина, прижимающего к пузу кипу бумаг, а внизу имелась надпись «Хапеж». Карина уже сидела с десятью и разочарованно опустила губы. В этой партии она была главным кандидатом на проигрыш. У самой Игнатьевой на руках осталось только три карты, у остальных чуть побольше. Зато в тройке новых ей попалась «Хлопкопыт». Она сбросила ее и тут же сверху положила ладонь, смяв всю стопку. Первым отреагировал Гога, за ним Игнатьева, потом Настена. Азарт так и прыгал по их глазам.