Договор на любовь - стр. 35

Темные глаза кажутся не потухшими углями: черными, горячими и до жути страшными.

В животном мире от такого Бессонова исходила бы смертельная опасность. Следует отступать назад, не поворачиваться спиной и по возможности не смотреть в глаза.

Но мы не в животном мире.

Делаю губительные два, а может, три шага ему навстречу, пока грудью не касаюсь его тела. Дыханием жжем кожу друг друга, прожигаем все слои одежды, которые на нас надеты.

Что-то происходит сейчас, но не могу дать этому определение. Какое-то безумие, но вместе с тем его не хочется прекратить или прервать. Оно классное, что ль…

– Любила его, потому что, – говорю близко-близко, практически в губы.

Его плотно сжаты, но манят к себе до трясущихся рук.

– Сильно?

– Очень.

– Любовь слепа, да? Люди не меняются, ледышка. Значит, он всегда таким был. А ты этот момент проебала, красавица.

Взгляд бегает по мне, отталкиваясь от клеточек. Что-то хочет еще сказать, важное. Ну, или обидно.

Мне было больно слышать то, что он говорил. До слез.

Потому что не прав.

– Тарас был другим. Мы были другими. Искренне любили, строили планы, мечтали. Хотели большую и крепкую семью, много детей и тихий домик.

Влад смеяться начинает. В каждом смехе горькое отчаяние и… сожаление.

– Вот ты дура, Ника.

Забываю сделать вдох. Не получается. Меня наизнанку выворачивает от сказанного. Я? Дура?

Приближаюсь еще теснее, нет и сантиметра между нашими телами. Близость катастрофическая.

– Тебя ведь никогда не любили… – бью профессионально, – ты не знаешь, что такое, когда женщина искренне любит своего мужчину. Да и не поймешь никогда.

– Вы. Не умеете. Любить! – говорит мне в губы.

И целует их … больно. Обхватывает одновременно и верхнюю, и нижнюю, всасывает в себя, прикусывает. Наказывает.

Не могу оттолкнуть. Стопор в голове, программа сломалась, а она ведь базовая. Называется «инстинкт самосохранения».

Рукой по спине проходит жадно, опускается к пояснице и ягодицам. Сжимает крепко и еще сильней кусается.

Ненавижу!

Кулаками стучу по стальной груди, чтобы остановился. Влад выпил весь мой воздух, начала задыхаться. Перед глазами летают мушки, в легких сдавливающая пустота.

Бессонов спускается к шее. Царапает зубами и щетиной. Он словно с катушек слетел. И целует влажно, следы оставляет.

Грудь ноет, между ног непрекращающаяся пульсация и неприятно мокро.

– Ледышка, –обращается и из пограничного состояния меня выбрасывает, – пойдем сходим куда-нибудь?

Утыкается лбом в мое плечо и часто дышит. Сама силюсь дыхание перевести. Не верится, что мы остановились. Но… я ведь этого не хотела. Это все Бессонов, он прервал!

– Да пошел ты, – грублю в ответ. Провоцирую? Конкретно мозгами поехала.

Влад глухо усмехается.

– Точно дура.

Не обернувшись, он уходит с кухни, крикнув:

– Давай приведи себя в порядок и надень что-нибудь поприличней.

Было бы в руке что-то тяжелое, кинула бы вслед. Но я лишь принимаю прохладный душ, надеваю единственное платье, которое взяла с собой, и крашу губы своей любимой красной помадой.

16. Глава 16.

Вероника.

– Какая банальщина, Бессонов. Ресторан Игната…

Мы входим в «Панораму», где, понятное дело, нас встречают по высшему разряду.

– Зато здесь, я уверен, ты не найдешь в блюде чужое ДНК, – галантно пропускает вперед.

Поясницу касается его взгляд, и кожу начинает покалывать. А следом и ягодицы, бедра…