Догмат крови - стр. 25
– Кликали меня? Здоровеньки, товарищи! Не скажу за весь Киев, тильки на Подоле мени каждый знает. А кто не знает, таки я буду не хвор назвать себя – Лазарь Каганович, прошу запомнить!
– Ты своим жидам потакаешь, – с подозрением сказал пожилой возница, восседавший на телеге. – Все жиды кровопийцы!
– Вы, товарищ ломовой извозчик, совсем несознательный, совсем темный! – укоризненно покачал головой оратор. – Никогда не ставьте на одну доску рабочего человека и кровопийцу-буржуя! Я – кожевенник, а начинал грузчиком на мельнице миллионщика Бродского. Сами знаете, каково таскать пятипудовые мешки по шатким мосткам на баржи! Доски то и дело ломались, рабочие падали, получали увечья. Нормы зверские, за двенадцать часов работы платили семьдесят пять копеек. Рукавиц не выдавали, пыль забивала всю глотку. Короче говоря, стали меня молодые рабочие упрашивать, чтобы я пошел в контору и заявил протест. «Хозяина звали Лазарь и тебя зовут Лазарь, им будет стыдно тебя уволить». Ну я был совсем зеленый, глупый. Подумал: действительно, в конторе сидят евреи, они своего не обидят.
Лазарь остановился, чтобы перевести дыхание. Один из грузчиков нетерпеливо дернул его за рукав.
– Шо було? Рассчитали або як?
– Вышвырнули с мельницы в тот же день! И еще полицией пригрозили, как зачинщику. Вот вам и «Лазарь не уволит Лазаря!» – под общий смех закончил свой рассказ Каганович. – Правильно вы смеетесь с меня, товарищи. Спасибо, научили буржуи! Богатый еврей еще больше зол на еврея рабочего, который ему не кланяется, а ведет с ним борьбу. Советую всем вам, товарищи, прочитать брошюру «Пауки и мухи», потому что она ярко и коротко дает суть того капиталистического строя, при котором капиталисты, как пауки, высасывают кровь из мух-пролетариев. Эту брошюру написал Вильгельм Либкнехт, отец Карла Либкнехта, одного из соратников Маркса.
Ломовой извозчик почесал взлохмаченную голову и прогудел:
– Карлы! Марлы! Богато написали, а шо толку? Отобрать усе и поделить!
– То же самое хотят большевики! – подхватил Лазарь. – Но поделить, товарищи, надобно с умом! Тут не обойтись без революции, которая неизбежно подразумевает установление диктатуры пролетариата.
Чувствовалось, что молодой оратор совсем недавно усвоил незнакомые для себя слова, и ему чрезвычайно нравилось их раскатистое звучание. Он с удовольствием выговаривал: «Р-р-революция… пр-р-ролетариат… диктатур-р-ра». Едва Голубев услышал про революцию, он энергично заработал локтями и пробился к телеге со словами:
– Ты что тут агитацию развел?
Оратора как корова языком слизнула. Студент упрекнул чернорабочих:
– Кого вы слушаете!
– Остынь, паныч! Вин сам по соби, мы сами по соби, – отвечали грузчики, берясь за мешки.
Отойдя от телег, Голубев еще раз щелкнул крышкой часов. Дольше ждать было нельзя. Вокруг всей Контрактовой площади были уложены трамвайные рельсы. С большого круга вагоны с плетеными желтыми сидениями разбегались в разные стороны, в том числе на Лукьяновку. Однако, как он ни вглядывался вдаль, не было видно ни одного вагона. На трамвайной остановке, что напротив Самсоньевского фонтана, говорили, что на путях зарезало человека и по этой причине движение временно приостановлено. Голубев понял, что опаздывает, и поискал глазами экипаж. Шагах в десяти от фонтана какой-то господин, лет тридцати, среднего роста, с обыкновенным лицом и слегка оттопыренными ушами, торговался с извозчиком.