Дочь моего друга - стр. 29

Она опускает взгляд вниз туда, где наши тела соединены. Я слежу за ее взглядом. Медленно, очень медленно выхожу и тупо смотрю на измазанный кровью презерватив. Мраморный пьедестал тоже в красных пятнах.

В голове будто звучит сухой щелчок. Картинка дорисована.

Мокрые щеки, тугая тесная до одурения промежность. И кровь. Поднимаю глаза и проговариваю хрипло:

— Это что, блядь, такое?

***

Арина

Демид упирается руками в пьедестал, шумно дышит и буравит обвиняющим взглядом. Слишком обжигает, и я невольно опускаю глаза.

Отстраненно любуюсь ровными кубиками пресса, расчерченного полосками сухожилий. Темной дорожкой волос, ведущей от пупка вниз. Натыкаюсь на устрашающе вздыбленный член и от удивления приоткрываю рот.

Демид только что кончил, это точно, мне не показалось. Латекс хоть и вымазан моей кровью, но видно, что внутри презерватив переполнен белесой жидкостью. Так почему он снова такой... такой большой?

Или это называется опавший? Все может быть. Когда Демид в меня вошел, я думала, он разорвет меня пополам, ровно по позвоночнику. Ощущался как минимум в районе солнечного сплетения, я чуть не задохнулась.

Подбородок попадает в крепкий захват и задирается вверх.

— Не туда смотришь, Ира. На меня смотри. Я задал тебе вопрос.

— Какой?.. — беззвучно шевелю губами оттого, что мужские пальцы сильно сдавливают щеки. Я и правда забыла, в голове сплошной туман.

Демид смотрит недобро, но все же повторяет достаточно сдержанно:

— Тебя не научили пользоваться ртом? Как минимум предупредить взрослого мужика, что ты девственница?

— Зачем? — шепчу, теперь говорить мешает сдавивший горло спазм. Меня затапливает обида.

Как бы я ни представляла себе свой первый раз, последнее, о чем мечтала, чтобы меня отчитали. И кто, мой первый мужчина!

Подавляю пробежавшую по телу дрожь, вызванную осознанием, что мой первый мужчина Демид. И что он делал с моим телом на этом пьедестале.

Обеими руками отрываю от лица его ладонь и с силой отталкиваю.

— Извини, — говорю сухо, — не думала, что из нас двоих нежная фиалка это ты.

Сползаю по холодному мрамору пьедестала. Дышу ртом, боюсь выпустить наружу затуманивший глаза поток. Потом, дома наревусь. Ольшанскому такую радость точно не доставлю. Тем более, он как раз занят тем, что стягивает презерватив и вытирает руки полотенцем.

Надеюсь, Демид позволит мне воспользоваться душем. Ни минуты здесь больше не задержусь. И больше не поведусь на футболку. Надену мокрое платье, вызову такси и постараюсь забыть об Ольшанском.

Сейчас я даже верю, что у меня получится.

Но дорогу перегораживает крепкое бедро и мощное плечо. Широкие ладони ложатся на пьедестал по бокам, заключая меня в кольцо. Горящий взгляд жгуче черных глаз ощупывает лицо.

Отворачиваюсь, смотрю куда угодно, только не на Демида. Рассматриваю потолок, подсветку. Внезапно оказываюсь притянутой к мускулистой груди, покрытой темными жесткими волосками.

— Дурочка, — говорит он совсем другим тоном. Берет за затылок и утапливает в основание шеи, — нашла, блядь, фиалку... Если бы сказала, я бы притормозил. А так засадил со всей дури по самые яйца...

Судорожно вдыхаю головокружительный аромат сногсшибательного мужского парфюма и собственного запаха Демида, которым я по ощущениям вся пропиталась.

Колючая щека бережно мажет по виску, несмело кладу руки на его бедра. Мышцы под ладонями судорожно сокращаются, Демид оттягивает за затылок и заглядывает в глаза.