Дочь моего друга - стр. 31
Разве с кем-то другим я смогла бы его испытать с первого раза? Уверена, что нет.
Раздается стук открывающейся двери, и в ванну входит Демид. Через запотевшие стекла ограждения вижу, что он уже одет в трикотажные штаны. В руках упаковка салфеток для уборки.
— Ира, у тебя все нормально? — он останавливается на пороге, и мне инстинктивно хочется прикрыться.
— Да, — отвечаю сипло, — все хорошо, спасибо.
Он как и я видит лишь силуэт. У меня между ног начинает слабо пульсировать, колени слабеют, приходится одной рукой упереться в стену.
Демид отворачивается и распечатывает упаковку. Достает салфетки, протирает пьедестал, и мои щеки вспыхивают.
Не то, чтобы в этом было что-то стыдное, но представить Ольшанского, оттирающего кровь с мрамора у себя в доме моей фантазии явно маловато.
— Жабры еще не выросли? — Демид заканчивает уборку и вырастает рядом с ограждением. Затаиваю дыхание.
— А тебе как хочется? — очень стараюсь, чтобы голос звучал непринужденно. Но я слишком взволнована, и для Демида это достаточно очевидно.
— На то, чего мне хочется, ты сегодня явно не годишься, — отвечает он сухо, — так что мой секс марафон наебнулся еще на взлете. Выходи уже, раньше надо было бояться.
Дверь закрывается, выдыхаю. Почему он на меня так действует? Я столько придумала удачных фраз — метких, остроумных. Даже язвительных. А он своим хриплым голосом размягчает мозги в пластилин...
Вытираюсь большим мягким полотенцем и заворачиваюсь в халат. То, что заворачиваюсь — не аллегория, халат явно с хозяйского плеча, и я в нем чувствую себя как в подарочной упаковке. Не хватает праздничной ленты с бантом...
Выхожу из ванной, оглядываюсь.
— Сюда иди, — раздается из коридора слева. Поворачиваю на звук голоса и попадаю в гостиную.
Демид сидит на диване с бокалом, смуглый обнаженный торс красиво контрастирует со светлой обивкой. Увидев меня, хлопает по сиденью рядом с собой.
— Проходи, садись.
— А где мое платье? — оглядываюсь по сторонам, не торопясь подходить слишком близко. Меня и на расстоянии штормит от запахов алкоголя, парфюма и секса. Они шлейфом исходят от Ольшанского, опасно обволакивая и вновь расплавляя до состояния размягченного воска.
— В сушильном шкафу. Зачем оно тебе?
— Мне домой надо. То есть в общежитие, — быстро исправляюсь. Демид как будто не замечает оплошности.
— Не выдумывай, Ира, какое общежитие? — недовольно кривится.
— Студенческое. Оно в одиннадцать закрывается. Если не успею, придется на улице ночевать.
— Еще скажи, что поедешь на троллейбусе и уже опаздываешь на последний.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. В самом деле, звучит очень глупо. Ничего не мешает мне сказать правду прямо сейчас, уверена, Демид тоже посмеется. Но почему-то язык упорно отказывается подчиняться, прилипнув к пересохшей гортани.
— У меня останешься. Или тебе здесь не нравится? Пойдем, кровать тебе покажу, — Демид одним движением оказывается на ногах и продолжает совсем другим тоном. — Да не бойся ты. Захочешь, одна будешь спать. Сегодня не трону. Ну может немножко еще потрогаю... Идем.
Берет за руку и ведет на второй этаж. Я покорно следую за ним.
Спальня ожидаемо оказывается просторной с огромной кроватью посередине. Она явно сделана на заказ, потому что вдвое больше стандартных размеров.