«Дочь Ивана Грозного» - стр. 4
– Да какие же со мной проблемы?! – изумилась Вера.
– Ладно, кое-что разъясню, но чтоб языком не трепала. У тебя слишком жесткие моральные рамки. Внутри этих рамок ты вполне договороспособная, гибкая, однако любой переход за рамки у тебя приравнивается к расстрелу. Упрешься, и не сдвинешь. А у нас всякое бывает… сама говоришь, что не наивная барышня. И что с тобой делать? Следователь ведь процессуально самостоятельное лицо. Это первое. Теперь второе. Ты способна эффективно работать в команде. Однако для тебя авторитет только тот, кого ты лично уважаешь. А если не уважаешь, то хоть каким он тебе будет большим начальником, ты его в лучшем случае станешь терпеть, причем с кислой физиономией и только в пределах, за которые вырваться нельзя. А мы люди в погонах, у нас командная система, мы себе начальников не выбираем. Наконец, третье. У тебя высокий IQ, умная ты. Это хорошо. Но в то же время ты склонна к неординарным решениям, к нетривиальным действиям. То есть ты большой оригинал. С одной стороны, это тоже может быть хорошо, особенно когда слишком нестандартные преступления. Но, с другой стороны, означает, что ты непредсказуемая и тебя сложно контролировать. А это для нашей работы серьезный минус. – Клименко выдержал паузу и спросил: – Теперь ты понимаешь, почему психологи напротив твоей фамилии жирный знак вопроса поставили?
– То есть я вашей системе не подхожу, – обреченно вздохнула Вера. – Система либо меня быстро выдавит, либо я сама выдавлюсь…
– Скорее всего, – подтвердил полковник. – Но… Шанс есть. И я его тебе дам. Не только потому, что меня «сверху», – он ткнул пальцем в потолок, – настоятельно попросили, но и потому, что нутром чую: из тебя, оригиналки, может выйти толк. Правда… – он развел руками, – ты всегда будешь зависеть оттого, какой тебе начальник попадется. И пока я здесь, учись к начальникам приспосабливаться.
Вере повезло. С Клименко она проработала почти одиннадцать лет, вплоть до его отставки. Начинала с Женей Мирошниченко, который считался суперспецом, взял над молодой сотрудницей своеобразное шефство и с которым она продолжала приятельствовать даже тогда, когда тот на пять лет уехал на Север. Вернулся Мирошниченко с полковничьими погонами прямо на место Клименко. При посторонних они четко выдерживали субординацию, но наедине всякие условности отбрасывали. Тем паче, что и Вера за эти годы дослужилась до майора, следователя по особо важным делам, человека с целой серией очень серьезных раскрытых дел.
Начальство хорошо знало, к каким делам ее надо привлекать, а где отодвинуть в сторону. И, называя оригиналкой, весьма успешно ее использовало.
– Значит так, Ярик, меня вызывают на работу, ты остаешься на хозяйстве, – распорядилась Вера.
– На каком хозяйстве? – усмехнулся сын. – Если ты про еду, то от бабы Зины в холодильнике еще борщ остался, курица и груда котлет в морозильнике. Надо только сварить картошку.
Зинаида Ильинична два дня назад уехала в Москву к дочери, которая четыре года назад довольно неожиданно для всех, но, судя по всему, весьма удачно вышла замуж за столичного профессора психиатрии. Перед отъездом бабушка-прабабушка, конечно же, позаботилась о продовольственном благополучии внучки и правнука.
– Кстати, а кого грохнули? – спросил сын.