Дочь для олигарха - стр. 4

Как жаль, что нельзя пригрозить увольнением собственной дочери!

Ещё четверо ребят – два парня и две девушки – зашли в бар и, смеясь, принялись выбирать место дислокации. Постоянные посетители: Нестеренко видел их здесь не раз и не два.

"На выступление собрались", – сообразил он и протянул зубастой барменше свёрток. Тот самый, что захватил из дома.

– Держи, это тебе.

– Мне? – брюнетка принялась срывать нарядную обёртку. – Но...

Морена взвизгнула и подпрыгнула. Чёрные глаза засияли. Лошадиная улыбка стала ещё шире.

– Да это же Ивенсон! – Она вцепилась в книгу, как Гарри Поттер в волшебную палочку. – Сам Ивенсон! С ума сойти! Его же не достать! Это же...

– Самая редкая монография об объективном характере юридической ответственности, – закончил за неё Слава. Он не смог сдержать искренней улыбки.

Вот ведь радость! Книжку подарил.

Жалко, что не красная...

– Спасибо! Спасибо!! Спасибо!!! – Морена сжала книгу в объятиях и тут же спросила:

– Останешься на вступление?

– Конечно, – кивнул Вячеслав и с удовлетворением отметил, как Морена бережно спрятала книгу в необъятные недра мешковатой сумки. – Ты меня домой добросишь, а то я Валеру отпустил?

– Не вопрос, – подмигнула брюнетка.

Когда Слава впервые увидел выступление Морены, жутко удивился: девчонка пела на испанском так уверенно, будто разговаривала на нём с рождения. Для таких вот номеров и придумала она, видать, свою латиноамериканскую легенду.

Мексиканка из Астаны...

Цыган ей дорожил: попастая голосистая Морена обеспечивала стабильную явку поклонников хастла, которых в спальном районе Москвы оказалось на удивление много.

Разновозрастные пары тянулись в «Двадцать на сорок» и, когда на город опускалась ночь, устраивали зажигательные танцы под раскаты низкого грудного голоса псевдомексиканки.

Морена пела так, что, должно быть, в правлении слышали [1].

Сегодня для выхода на сцену она нарядилась в обтягивающие чёрные лосины, высокие сапожки, короткий, расшитый блестяшками, топ, а волосы убрала под чёрно-золотую фуражку. Фуражка эта придавала Морене лихой и забавный вид и отлично смотрелась в сочетании с гигантскими серьгами-обручами.

Вячеслав не понимал ни слова, но сердце билось в такт с горячим ритмом. Морена откровенно ловила кайф от исполняемых песен, и кайф этот передавался всем гостям забегаловки. Парни и девушки, мужчины и женщины, сухопарые дедульки и седые бабушки – все танцевали, подпевали и хлопали. Бар наполнился удивительной атмосферой праздника, всё стало светлее, ярче, сочнее... и Вячеславу, наконец, полегчало: горькие думы ушли на задний план. Нестеренко знал, что это временно, но… Хоть так.

– Ми корасон канта, – орала Морена в микрофон, и стекла в окнах угрожающе дрожали.– Биди биди бом-бом! [2, 3]

Дредастого парня, что играл на ударных, звали Никитой, и он давал жару так, что даже мёртвый бы ринулся в пляс. Гитаристка, одетая точь-в-точь, как Морена, добавляла градуса звонким бэк-вокалом. Довольный Цыган стоял за синтезатором и лыбился, демонстрируя золотые зубы.

Холодная серая ночь взорвалась многоцветием красок. «Двадцать на сорок» чудесным образом перенёсся из спального района Москвы на мексиканское побережье…

1. Вячеслав использует киноцитату из фильма "Приходите завтра"

2. Морена исполняет песню Селены Кинтанильи-Перес "Биди биди бомбом".