Дочь для олигарха - стр. 23

Слава хмыкнул. Что ж, настало время шоу.

Поехали!

– Это моя дочь – Морена, – сказал он и почувствовал, как дрогнула земля...

Чёрт! Вот ведь чёрт! Проклятье!

Горячий воздух набился в лёгкие стекловатой, а ноги превратились в китайскую лапшу: вот-вот подогнутся.

Это каким же надо быть идиотом, чтобы забыть имя родной дочери?

Всё. Пи@#ец. Довыёживался, авантюрист хренов.

– Морена? – Артур недоумённо нахмурил кустистые брови.

Нахмуришься тут! Габриэлян прислал Славе официальное приглашение. Нарядное, дизайнерское, с вензелями и золотым орнаментом. На двух персон: Вячеслава и Ангелину Нестеренко...

– Прозвище прилипло так, что имя позабыли. – Барменша продолжала скалить зубы, словно ничего катастрофического не произошло. – Мы с папочкой отдыхали в Испании, там меня Мореной и прозвали. Ещё песня тогда популярная из каждого утюга играла. – Псевдомексиканка сняла заколку, и волны блестящих чёрных волос рассыпались по плечам.

– Байла, – напела она. – Байла морена...[2] Помнишь, пап?

Вячеслав кивнул и выдавил кривую улыбку. Ему всегда трудно давалось сохранять хорошую мину при плохой игре. Однако барменша так легко и уверенно врала, что в глубинах души проклюнулся росток надежды.

А вдруг прокатит?

– О! – всплеснул руками старый курд. – Как же, как же! Помню-помню!

И, неуклюже пританцовывая, пробасил:

– Бейби-и... зе найт из он фая! [3]

И уже вместе с Мореной они выдали дуэтом:

– Сиамос фьэго ин эль сьело! [4]. Байла морена!

Габриэлян расхохотался и сгрёб псевдомексиканку в охапку.

– Э-эх, чертовка! – изрёк он добродушно. – И вся в отца. Прямо копия.

Слава вздрогнул от такого заявления, а барменша перехватила его взгляд и подмигнула чёрным глазом.

***

– Ты молодец, – сказал Слава, когда они остались наедине в серебристо-алом ретро-кабриолете неизвестной породы. Габриэлян предлагал водителя, но Нестеренко наотрез отказался: хотелось пообщаться с "дочкой" тет-а-тет... ну и порулить неведомым транспортным средством тоже было весьма любопытно. Машинка оказалась резвая, и поездка вышла приятной. Давно не удавалось так зачётно погонять: московские пробки – ад для любителя скорости.

– Отпуск летом, – отозвалась Морена и лукаво сощурила раскосые глаза. Всё-таки прав Габриэлян – она действительно чертовка!

Слава проигнорировал наглое заявление и прибавил газу.

Островок, прозванный "Пресьосо", что значит – драгоценный, пах ромом, цветами и роскошью. Габриэлян с названием не прогадал: крошечный клочок суши казался настоящим раем на земле. Высокие пальмы, тропическая зелень, яркая россыпь диковинных цветов. Синее-синее небо, аквамариновые волны, белый песок...

Чудеса...

Когда создавали мир, кто-то явно напортачил там, в небесной канцелярии. Карибам, похоже, досталось девяносто процентов красок, отпущенных планете.

Вячеслав смотрел и не мог насмотреться. Какой бесконечно унылой и серой казалась Москва в сравнении с этим уголком счастья!

Барменша, видимо, тоже прониклась красотами: приоткрыла рот, распахнула глаза и временами ахала, охала и повизгивала.

Никаких отелей на Префьосо не было и в помине. И случайных людей тоже. Сюда приезжали только родственники и близкие друзья Артура Габриэляна. Для них предприимчивый курд построил отдельные виллы. Белоснежные, стильные, роскошные. С террасами, бассейнами, панорамными окнами и чарующим видом на море. Каждую виллу обслуживал свой штат прислуги, которая при необходимости умела становиться невидимой.