Добыча бандита - стр. 43
— Не делай глупостей, — шепчет Каролина напоследок и уходит.
Глупостей?
Я усмехаюсь. Не уверена, что вообще могу хоть что-то сделать. Точно не сейчас — среди незнакомых людей, в ситуации, из которой нет выхода. Рассудок держится лишь на мысли о том, что это когда-нибудь закончится.
Всё, кроме его хриплого голоса, воспринимается фоном. Как нечто бессмысленное. Лишнее. Сознание плывёт. Внутренности жгутом скручиваются от понимания, что происходит на самом деле.
В его руке бархатная коробочка, которую он открывает и незамедлительно достаёт кольцо из белого золота с большим изумрудным камнем причудливой формы. На его пальце блестит точно такое же.
Цепкий взгляд, наконец, различает мои эмоции: в глазах застревают жгучие слёзы, брови надламываются, скулы сводит от того, с какой силой я стискиваю челюсти, тщетно пытаясь подавить мерзкую дрожь, ползущую по коже.
Мне так безбожно холодно, что его ладонь ожогом ложится на запястье. Крепким захватом тянет к себе. Впритык к Тео, который продолжает речь и улыбается. Полностью спокоен. Собран. Судя по дергающемуся кадыку, слегка нетерпелив.
— Сегодня действительно особенный вечер, — переплетает наши пальцы, с широкой ухмылкой добавляя, — ведь я наконец-то получу свой главный подарок. Свою женщину. То, к чему я шёл все свои двадцать пять лет.
Сбоку кто-то коротко хмыкает, и Тео тут же вскидывает голову, еще более нагло усмехаясь:
— Не переживай, Лука. Твой подарок я тоже заценил. М4 в моей коллекции еще не было… — задумчиво тянет, оглядывая зал и незаметно усиливая давление на мою ладонь. Буквально вгрызаясь в неё пальцами. — Так удивительно, что пули со смещенным центром тяжести стреляют в сердце, рвут карманы, а выходят боком… прямо как женщины.
Пронзительный взгляд останавливается на мне, не верящей, что он всерьез при стольких людях говорит об оружии. И никто не удивляется. Будто так и должно быть. Некоторые даже смеются, оценив шутку.
А меня пробирает до костей, стоит холодному металлу коснуться кожи. Всё происходит как в тумане. Вот кольцо на безымянном пальце, вот горячие губы, прижимающиеся к моим в момент, когда зал взрывается аплодисментами.
И этот поцелуй, только теперь по нарастающей… сперва нежный, потом, с каждой утекающей секундой, всё более жадный. С давлением языка, обводящего кромку зубов, с рукой, придавливающей шею, чтобы пресечь попытку отвернуться.
Зажмурившись, чувствую лишь горечь и соль во рту. Слёзы стекают к губам, которые он болезненно прикусывает. Крадёт дыхание. Показывает свою утвердившуюся власть. Царапает нервы хриплым шепотом:
— Только не дури, солнце. Не заставляй меня быть жестоким. Между нами ничего не меняется… я по-прежнему тебя люблю.
Волна гнева вспыхивает во мне с такой силой, что в лёгких не остается воздуха. Такое не проглотить. Не выкинуть. Не забыть.
Меня трясет от того, с какой уверенностью Тео жонглирует словами.
«Ничего не меняется», — припечатывает.
«По-прежнему люблю», — обжигает. Душит своей лживостью.
Я не вырываюсь. Знаю, что бесполезно, поэтому просто, глядя в горящие нетерпением глаза, тянусь к кольцу со словами:
— Надеюсь, ты понимаешь, что я сейчас же уйду.
— Разумеется, — с хищным прищуром перехватывает ладонь и сдавливает пальцы, поднося их к своему рту. Легкий поцелуй прожигает кожу. Кажется обманчиво нежным, но всё это игра на публику, потому что от крепкой хватки у него белеют костяшки пальцев, а у меня надламываются брови от такой демонстрации силы. — Тебя проводят. Энцо!