Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - стр. 32
22 сентября (НС) Николай и Александра прибыли в порт Лейт на своей яхте «Штандарт». Моросил холодный шотландский дождь. «При виде императорского ребенка каждое женское сердце в толпе встречавших дрогнуло, и свидетельством тому было то, как все дружно стали доставать из карманов носовые платки», – сообщала «Меркьюри», газета города Лидс[135]. От холма к холму на каждом этапе поездки из Лейта в Баллатер горели костры, приветствуя путешествующих на поезде гостей, по прибытии в Баллатер императорскую чету встретил почетный караул из шотландских волынщиков и личного состава полка Королевских шотландских гвардейцев («Серых»), почетным полковником которого Николай был назначен при вступлении в брак с Александрой. Но к моменту прибытия высокопоставленных гостей сильный дождь уже растрепал украшавшие станцию гирлянды, которые теперь печально свисали со стен.
«Отвратительный», как записал в дневнике Николай, дождь, однако, не охладил желание толпы собравшихся посмотреть, как мимо проедут пять вагонов российской свиты, один из которых предназначался исключительно для великой княжны Ольги и двух ее слуг[136]. Когда они подъезжали к Балморалу, зазвонили колокола расположенной рядом церкви в Крати и раздались звуки волынки. Вдоль всей дороги под дождем стояли, выстроившись в ряд, работники местных ферм и горцы в килтах с зажженными факелами в руках. А на пороге дома их уже ждала бабушка в окружении множества родственников этой большой семьи.
Все в замке Балморал были очарованы крепенькой, круглолицей и счастливой десятимесячной Ольгой, в том числе и ее восхищенная прабабушка. «Ребенок чудесный», – писала королева в Берлин старшей дочери Вики. В целом, внучка была «прекрасным, резвым ребенком»[137]. «О, она такая прелесть, что редко когда такую увидишь, – писала фрейлина королевы леди Литтон, – очень широколицая, очень толстенькая, в прекрасном высоком детском чепце а-ля Рейнольдс, но с ясными умными глазами, крошечным ротиком и такая счастливая, довольная весь день». Леди Литтон говорила, что Ольга «как будто уже взрослый человек, искрящаяся счастьем и энергией и прекрасно знающая, как себя вести»[138]. Британская пресса отмечала, что Александра «с гордостью и радостью привезла свою маленькую дочь», «наблюдать это было очень трогательно»[139]. «Крошечная великая княжна очень хорошо осваивается в новой обстановке, – сообщала газета «Йоркшир геральд». – Говорят, что с первых минут, как она увидела свою прабабушку, она привела в полный восторг эту августейшую леди, которая с готовностью стала ее верной и преданной слугой»[140]. Королеву Викторию маленькая внучка настолько очаровала, что бабушка даже пришла посмотреть, как Ольга вечером принимает ванну. Впрочем, не только королева, но и другие члены королевской семьи и придворные восхищались счастливым и непринужденным видом российской императрицы, которая с удовольствием занималась своим ребенком. Этот вид так разительно отличался от ее характерного холодного и высокомерного образа!
Николай между тем провел время совсем не так приятно, страдая от невралгии, с опухшим лицом из-за разболевшегося обломка больного зуба (он очень боялся дантистов). Он жаловался, что во время этого визита он еще меньше виделся с Аликс, чем дома, потому что его дядя Берти настойчиво тянул его на охоту то на куропаток, то на оленей, где приходилось проводить весь день в холоде, под ветром и дождем. «Порядочно устал от лазания по горам и долгого стояния… внутри земляных башен», – писал он в своем дневнике