Дневник. 1917-1919 - стр. 7

не трогать дивизию, Двинск настоял на своем, и вот каковы результаты; если бы мне разрешили сделать по-моему, то есть поставить все три дивизии в линию и установить такой порядок смены, чтобы по одному полку от дивизии стояло в окопах, а остальные в резервах разной очереди, то я уверен, что дивизии не только бы не разложились, а получилась бы даже возможность попробовать начать их втягивать понемногу в службу и порядок, и тогда всё зависело бы только от того, не развалятся ли соседи и не вспыхнет ли сразу весь тыл. С таким порядком смены согласились даже большевистские комитеты 120-й дивизии, но всё пошло насмарку благодаря упрямству штаба армии, или, вернее, начальника штаба генерала Свечина, измыслившего какую-то невероятно сложную операцию-маневр на случай наступления немцев севернее Двинска и вытащившего туда части моего корпуса в армейский резерв.

В вынесенной Переяславским полком резолюции причиной отказа идти на смену частей, стоящих уже месяц в окопах, выставляются отсутствие полных комплектов теплой одежды и требование немедленно заключить мир. Очень характерна смесь этих требований: первое пущено для увлечения инертных масс и как упрек незаботливому начальству, а второе сейчас является разливающимся по всему фронту лозунгом.

И в такое время главкоштабные младенцы мечтают о каких-то наступлениях и стратегических маневрах «с внутренними осями захождения» и «вливанием кавалерийских масс в произведенные прорывы фронта».

Прочитали бы лучше помещаемый ежедневно в «Русском слове» отдел телеграфных сообщений со всех концов России, очень красочно передающих, что там делается. Картина потрясающая, но заставляет ли она «бдеть наших консулов»? Имеется там же донесение комиссара с Южного фронта о том, что какой-то корпус прошел через Сорокский уезд и оставил за собою пустыню: всё разграблено, всё жилое сожжено, женщины изнасилованы; по данным армейского комитета, эти сведения составляют только часть донесения комиссара об отводе в резерв 2-го гвардейского корпуса, проделавшего такую операцию не в одном, а в одиннадцати уездах, где, на несчастье, всюду были местные запасы вина.

Неужели же нам суждено дойти до средневекового: Morte nihil melius, vita nihil pejus![10] Вот когда показались спелые плоды «бескровной» русской революции.

Газеты принесли нам манифесты стокгольмского сборища и наших советов по части окончания войны; какое надругание над Россией! Все заботы сводятся главным образом к тому, чтобы не пострадали интересы Германии. Монархические Меттернихи, Нессельроды и Кº через сто лет обрели достойных, хотя и революционных преемников по части утопления русских интересов; это у нас должно быть в крови с тех пор, как после Петра нас немецкая нянька по темечку ушибла. Давно Россия не читала таких откровенных и циничных документов; авторам стесняться нечего, так как по части этических задержек они химически чисты, что при надлежащей оплате золотым эквивалентом их старательности снимает с них всякую удержь. Кухари германского происхождения или германской подготовки работают умело, поднося всё гибельное и смертельное для России под искусно приготовленными соусами мира, покоя и освобождения от неприятных тягот и обязанностей.

Железные дороги фронта опять затрещали под напором масс отпускных и вовсе уволенных от службы, стихийно стремящихся домой; в перегруженных до отказа вагонах ломаются рессоры, проваливаются полы; происходит масса несчастий, но на такие пустяки перестали обращать внимание. Никакая власть уже не в силах остановить этот двигающийся на восток ураган. А еще недавно это было возможно, но надо было сразу же, ни перед чем не останавливаясь, установить железный порядок на станциях главных посадок, наказывая всех неповинующихся отставлением от посадок и поощряя всячески спокойных и слушающихся; затем надо хоть теперь осуществить тот проект, который я, начиная с 1916 года, несколько раз предлагал Главному управлению Генерального штаба и который состоял в том, чтобы двигать отпускных солдат особыми маршрутными поездами, снабженными обязательно вагонами-кухнями, кормящими солдат только своего эшелона; от такого поезда не отстал бы ни один солдат; солдаты бы не разносили станции и станционные поселки в поисках продовольствия; главное же – правильность движения дала бы массам полную уверенность в том, что дело налажено, что до каждого дойдет очередь и что ехать этим предлагаемым и организованным начальством способом удобнее и скорее. Потеряв право надеяться на силу приказа, приходилось измышлять новые способы, чтобы хоть чем-нибудь сдерживать массы.