Директива Джэнсона - стр. 20

Среди этих двенадцати была и Хелен. Еще одна жертва бессмысленной жестокости. Точнее, две жертвы: разве можно не считать ребенка, который должен был родиться у них?

Оглушенный горем, Джэнсон потребовал доступа к данным перехватов, осуществленных АНБ,[6] в том числе переговорам друг с другом предводителей повстанцев. Расшифровки стенограмм, поспешно переведенные на английский, не позволяли получить представление об интонациях говоривших; оживленные диалоги были низведены до черных букв на белой бумаге. И все же злорадное ликование не вызывало сомнения. Взрыв американского посольства Халиф считал одним из своих самых величайших достижений.

Хелен, свет моей жизни…

Марта Ланг положила руку на запястье Джэнсона.

– Прошу прощения, мистер Джэнсон. Понимаю, что воскресила у вас в сердце страдания.

– Не сомневаюсь в этом, – ровным голосом произнес Джэнсон. – Отчасти именно поэтому вы выбрали меня.

Марта не отвела взгляд.

– Петеру Новаку грозит смерть. Переговоры в провинции Кенна оказались лишь ловушкой.

– Это с самого начала было чистейшим безумием, – отрезал Джэнсон.

– Да? Разумеется, весь остальной мир отпустил руки, за исключением тех, кто втайне подпитывает насилие. Но Петера ничто так не бесит, как пораженчество.

Джэнсон негодующе вспыхнул.

– ФОК призывает к уничтожению республики Анура. ФОК заявляет о своей вере в благородство революционного насилия. Как можно вести переговоры с такими одержимыми фанатиками?

– Подробности, как всегда, банальны. План Петера был рассчитан на то, чтобы в конечном счете привести Ануру к федеральному устройству, что дало бы больше автономии провинциям. Уменьшить страдания Кагамы, предоставив провинции широкое самоуправление, обеспечив действительную защиту гражданских прав анурийцев. Все это было в интересах обеих сторон. Предложения Петера имели здравый смысл. А здравому смыслу порой удается одержать верх. Петер уже не раз снова и снова доказывал это.

– Не знаю, кем вас считать – героями или бесконечно самоуверенными людьми.

– Разве можно провести четкую границу между этими двумя определениями?

Джэнсон помолчал.

– Предлагаю просто дать ублюдкам то, что они хотят, – наконец глухо промолвил он.

– Они ничего не хотят, – тихо произнесла Ланг. – Мы предложили им назвать любую цену, лишь бы Петер был выпущен на свободу, живой и невредимый. Они отказались даже обсуждать наше предложение. Не мне вам объяснять, насколько это необычно. Но мы имеем дело с фанатиками. Они неизменно дают один и тот же ответ: Петер Новак приговорен к смерти за преступления против угнетенных народов во всем мире, и его казнь «неотвратима». Знакомы ли вы с традициями суннитского религиозного праздника ид уль-кебир?

– Посвященного жертвоприношению Авраама?

Ланг кивнула.

– Баран в чертополохе. Халиф говорит, что в этом году праздник будет отмечен принесением в жертву Петера Новака. Он будет обезглавлен в ид уль-кебир. То есть в ближайшую пятницу.

– Но почему? Во имя всего святого, почему?

– Потому что, – сказала Ланг. – Потому что Петер Новак является самым одиозным агентом неоколониализма – так утверждает ФОК. Потому что эта казнь заставит весь мир заговорить о ФОКе, принесет ему больше известности, чем он добился пятнадцатью годами кровавого террора. Потому что человека, именующего себя Халифом, слишком рано приучили к горшку – откуда мы можем знать, черт побери? Этот вопрос подразумевает собой рациональное мышление, которого нет у террористов.