Династия. Пурпурная Кровь - 2 - стр. 12

— Ты куда? — прозвучало снизу.

— Спать.

— Совсем сдурел? А ну как свалишься ночью?

— Не свалюсь, — откликнулся Тиба и растянулся на толстой ветке.

Где-то рядом просвистел «сыч» — Ребер сообщал, что занял удобную для наблюдения позицию.

— Куда течёт этот ручей? — вновь послышалось снизу.

— К реке.

— К Туманной?

— К ней самой, — ответил Тиба, а сам подумал: хоть бы завтра вояка не заметил, с какой стороны встаёт солнце.

Наёмник ничего не заметил. Небо по-прежнему пряталось за кронами. Вдобавок к этому утро выдалось пасмурным. Путники доели хлеб, замотали в тряпицу два последних ломтика телятины, набрали в кожаную фляжку воды и выдвинулись в путь.

Целый день накрапывал дождь. Бадрик не заикался об охоте, не предлагал притупить голод остатками мяса. Лишь интересовался, не слишком ли медленно они идут. А Тиба уже никуда не торопился. Скоро они выйдут не к тракту, а к Вольной реке, и обман раскроется, ибо до Туманной реки топать и топать, более того, западный тракт пролегает намного ближе, чем та самая Туманная река, она никаким образом не могла преградить им дорогу.

Глядя по сторонам, Тиба производил в уме расчёты. Пока они с Ребером оглушат и свяжут наёмника, пока найдут укромное место для его содержания, на землю опустится ночь. На рассвете Ребер переправится через широкую, глубокую реку и побежит в ближнюю деревню за подмогой. Если там не окажется юных Выродков-шпионов, Тиба побежит дальше. Если потребуется, он проделает неблизкий путь до Глухого леса, за которым теперь находится логово Небесной Стаи. А Тиба останется здесь и проведёт с пленником несколько долгих дней.

Похоже, Бадрик почуял неладное. Не выпуская из кулака рукоять вложенного в ножны меча, настороженно озирался.

— Долго ещё?

— Скоро будем на месте, — отозвался Тиба и оглянулся.

Ни трава, ни кусты не колыхались. Наверное, Ребер отстал, хотя должен идти по пятам. С минуты на минуту лес поредеет, в просветах между деревьями засинеет речная гладь. До слуха уже доносились хриплые, похожие на карканье крики цапель и отрывистое пение лягушек.

К счастью, внимание Бадрика было приковано к окружающей картине, а не к звукам.

— Тракт проходит через осиновую рощу, — проговорил он, — а я ни одной осины не вижу.

— Роща за перелеском.

Бадрик указал вперёд:

— Там?

— Там, — подтвердил Тиба и снова посмотрел через плечо. Возле его ног упала шишка. Ребер здесь и ждёт сигнала.

Выхватив из ножен меч, наёмник приставил остриё к животу Тибы:

— Часы отдай.

— Какие часы? — пробормотал Тиба, пятясь. Вжался спиной в ствол вяза и с опозданием сообразил, что нож-то сзади, за поясом штанов.

Ночью не удалось толком поспать, голова плохо работала. Но Тиба не искал себе оправдания — ну да, теперь надо потрудиться, чтобы вытащить нож, зажатый между телом и стволом дерева, ну да, придётся извернуться или схитрить. Не это вызывало у него недоумение. Он просто не понимал, о каких часах идёт речь.

— Которые ты забрал у купца, — пояснил Бадрик.

— Я? Забрал? Когда?

— Я видел, как ты его обыскивал. Вообще-то, это мои часы. Я проиграл их секретарю-нотарию. А секретарь-нотарий проиграл их прощелыге купцу.

— А-а-а, те часы, — вспомнил Тиба и, заметив, как Ребер змеёй ползёт среди лопухов, выдавил улыбку. — Нет у меня никаких часов.

— Слушай, мальчик. Ты выручил меня, за что я тебе благодарен. Мне совсем не хочется тебя убивать. Но, если ты сейчас же не отдашь мне часы, серебряную «корону» и свой нож, я тебя прикончу.