Дикий папочка - стр. 18
— Выглядит… — бурчит мент. — А по сути — липа. Вскроется — головы полетят.
— Если ссышь, не стоит мне помогать, — встаю и кидаю удостоверение в раскрытую папку в руках Коляна. — Бабки верни.
— Что ты завёлся? — Колян втюхивает мне корочку. — Просто предупредил.
Просто… Деньги ты любишь, Николай.
— Иди, — киваю на дорогу. — Отдохнуть хочу. Мне ещё ночь не спать.
— Ян, ты это самое… шибко-то не шуми. В деревне везде глаза и уши.
Ой, ссыкло ты, Коля! Мысли не озвучиваю — участковый сам знает о своей трусости. Как этого оборотня в погонах земля носит? Риторический вопрос.
— Что считаю нужным, то делать буду. Иди работай.
Выливаю остатки чая на траву, бросаю кружку рядом с костром и иду в балок. Терпеть не могу трусов и прочих пресмыкающихся гадов.
***
Остаток дня и весь вечер я как на иголках. Завтра день «Хэ» — у меня душа не на месте. Почему соседка настаивает на том, чтобы я пустила к дочери незнакомого мужика? Загадка, блин! Шурино слово для меня имеет авторитет, но хотелось бы услышать аргументы. Она обещала всё объяснить позже, и это «позже» напрягает. Радует одно — встреча при ней состоится. Не думаю, что Ян решится на что-то плохое при Шуре.
Готовлю Машу ко сну, размышляя, как из визита дикого папочки выжать пользу. Поговорить с ним ещё раз, чтобы тест на отцовство сдал? Ох, надо. Если отец, то пусть суд определит его права. Страшно. Но я за правду и справедливость.
Выхожу из бани с Машулей на руках и бегом в дом. Она намытая, сырым полотенцем обёрнутая. А на улице ветер разгулялся и похолодало — как бы не простыла моя девчонка под зубки режущиеся. Вожусь с дочерью — переодеваю.
— Сейчас настойку тёти Шуры выпьем и баиньки, да? — улыбаюсь Маше.
Она меня за волосы схватить пытается — играет, ни намёка на сон в озорных глазках. Раз моя мадам так разошлась и спать пока не собирается, проверю, не прорезался ли клык. Аккуратно трогаю десну подушечкой указательного пальца, пытаюсь нащупать новоиспечённый зуб, дочь сжимает челюсти и как кольнёт! Шикнув, я хватаюсь за конечность, а на пальце проступает маленькая капля крови. Сую палец себе в рот, а глаза на лбу…
Похоже, клык вылупился, но как можно проколоть палец детским молочным зубом — не понимаю. Машуля, зевнув, сама укладывается на диван. Ну и дела — никогда она так перед сном не делала. С ней ходить на руках полночи надо было, чтобы уснула. Трогаю лобик — нормально всё вроде. Дочь, подперев пухлую щёку кулаком, закрывает глазки. Кажется, даже настойка не нужна. И слава богу!
Не успеваю толком порадоваться неожиданному счастью, мой смартфон вибрирует на столе. Сердце сжимается и ухает вниз. У меня уже рефлекс, как у собаки Павлова, чёрт возьми!
Подхожу к столу и, сглотнув, тугую слюну смотрю на экран — Анька звонит. Фу-у-ух! На радостях жму на зелёную трубку и только после этого вспоминаю, что попрощалась с подругой навсегда.
— Привет, Лера, — вещает Анна из динамика. — Так и знала, что ответишь, — победоносное «хи-хи» у неё выходит особенно мерзким.
— Что ты хотела? — спрашиваю холодно.
— Просто звоню подруге узнать, как дела.
— Дело отлично. Всё?
— Нет, не всё. Что ты про Глеба надумала? — Аня заводит старую песню.
— Я о нём не думала. Некогда. И вообще, это ему думать надо, а не мне.
— Это прогресс, Лерчик! — радостно заявляет подруга. — Ты не отрицаешь, что вы с Глебом можете помириться!