Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - стр. 5

История Илии на этом не заканчивается. Постепенно все более четкую форму обретает идея того, что психологическая и социальная иерархия ценностей должна формироваться под властью подходящего правителя – или же правильного принципа, если выразить это более абстрактно. Пророк покидает Сарепту и вступает в решающую схватку на горе Кармил. Он убеждает Авдия, начальника дворца Ахава, собрать израильтян у подножия горы и подготовить два жертвенника: один, у которого соберутся служители чужеземного бога, – для Ваала; другой, у которого останется только Илия, – для Яхве. Условие победы таково: истинным считается тот бог, который отзовется на призыв, воспламенит огонь на алтаре и примет жертву. Пророки чужеземного бога молятся много часов, но напрасно. Илия трижды льет на алтарь воду (лишь чтобы яснее донести свое послание), просит вмешательства Яхве – и огонь, немедленно ниспавший с неба, сжигает и жертву, и сам алтарь. Отныне превосходство Яхве несомненно, Вааловы пророки казнены – и «слышен шум дождя» (3 Цар 18:41). Без настоящего нравственного порядка изобилие немыслимо – однако если внять наставлениям должного животворящего духа, то со временем лишения и нужда могут прекратиться и превратиться лишь в далекие воспоминания.

Разгневанной Иезавели это не по нраву, и она решает расправиться с Илией. Несчастный пророк бежит в безлюдную пустыню, находит убежище в пещере, – и там с ним беседует Бог (3 Цар 19). Принятие откровения в уединенном месте – распространенный мотив. В одиночестве, где почти нет вербального общения, в темноте и тишине, когда почти не задействуются внешние чувства, легче услышать внутренний голос и пережить видения, отчего вероятность откровения возрастает, чем бы это ни обернулось, – добром или злом. Возможно, на более глубинном уровне это происходит потому, что неврологические системы правого полушария, которые (по крайней мере у правшей) более тесно ассоциируются со сферой бессознательного, а также с имплицитными процессами, связанными с мышлением и осуществлением действий, могут захватывать контроль над вербальными и образными впечатлениями, в случае, если последние не заглушаются или не подавляются каким-либо иным образом в условиях социального взаимодействия и сенсорного входа, приближенных к нормальным.

При мысли о том, что его попытки хранить верность Богу не привели ни к чему, кроме несчастья, Илия впадает в отчаяние. «Он сказал: возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее» (3 Цар 19:10). Бог отвечает ему: «Выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня тихий, кроткий голос» (3 Цар 19:11–12; перевод сделан согласно «Новой исправленной стандартной версии» [NRSV]). В Библии много известных выражений, и, несомненно, «тихий, кроткий голос» входит в их число. В этот момент Илия – и через него весь человеческий род – осознает, что Бог не в ветре, как бы тот ни был яростен; не в землетрясении, независимо от его силы; но в чем-то, скрытом внутри, в голосе самой совести, в сокровенном ориентире, указывающем нам на то, что правильно, а что неверно; в независимом духе, свойственном каждой душе и рождающем в ней порыв покаяться, попросить о прощении и искупить свои грехи.