(может быть, и бессознательном inconduite?), как выражаются женевцы. Уинтерборн почувствовал вдруг, что за долгие годы, прожитые в Женеве, он многого лишился: он отвык от своих соотечественников. Да, с тех пор как Уинтерборн, повзрослев, мог давать ту или иную оценку людям, ему не встречались молоденькие американки столь ярко выраженного типа. Слов нет, девушка очаровательна, но эта невероятная общительность! Впрочем, может быть, в штате Нью-Йорк таких девушек много; может быть, они все на один лад – хорошенькие, часто бывают в мужском обществе? Или это расчетливая, беззастенчивая, многоопытная молодая особа? Уинтерборн утратил чутье, необходимое для разрешения таких вопросов, а разум здесь помочь не мог. Вид у мисс Миллер был совершенно невинный. Ему приходилось слышать разные мнения об американских девушках: одни уверяли его, что, как там ни суди, а это существа в высшей степени невинные, другие же говорили, что, как там ни суди, такое утверждение не соответствует действительности. Уинтерборн был готов признать в мисс Миллер хорошенькую ветреную американку. До сих пор ему не встречались девушки этой категории. Он знал в Европе двух-трех завзятых кокеток – особ, которые были старше мисс Дэзи Миллер и приличия ради держали при себе мужей; они считались опасными женщинами, и отношения с ними могли принять весьма серьезный оборот. Но девушку, сидевшую рядом с ним, нельзя было назвать кокеткой, она казалась такой простодушной; она была всего лишь хорошенькая ветреная американка. Уинтерборн чуть ли не возликовал, найдя формулу, применимую к мисс Дэзи Миллер. Он откинулся на спинку скамьи; он отметил мысленно, что такого изящного носика, как у этой девушки, ему еще не приходилось видеть; он призадумался, как же вести себя с хорошенькими ветреными американками, где границы в отношениях с ними? И, как не замедлило выясниться, ему предстояло кое-что узнать по этому поводу не сходя с места.
– Вы были в том старинном здании? – спросила девушка, показывая зонтиком на поблескивающие вдали стены Шильонского замка.
– Да, бывал, и не раз, ответил Уинтерборн. Вы, вероятно, тоже его осматривали?
– Нет, мы туда еще не ездили. А мне ужасно хочется побывать там. И я побываю. Не уезжать же отсюда, не осмотрев его!
– Это очень интересная экскурсия, – сказал Уинтерборн, – и совсем не утомительная. Туда можно съездить в коляске или пароходиком.
– Можно и в дилижансе, – сказала мисс Миллер.
– Да, можно и в дилижансе, – подтвердил Уинтерборн.
– Наш курьер говорит, что дилижанс останавливается у самого замка, – продолжала девушка. – Мы собрались туда на прошлой неделе, но мама вдруг раздумала. У нее хроническое расстройство пищеварения. Она отказалась ехать с нами. Рэндольф тоже не пожелал; ему, видите ли, нет дела до старинных замков. Но я все-таки думаю, что мы соберемся как-нибудь на днях, если уговорим Рэндольфа.
– Ваш брат не интересуется памятниками старины? – с улыбкой спросил Уинтерборн.
– Да, Рэндольф не охотник до старинных замков. Ведь ему всего девять лет. Он говорит, что в отеле лучше. Мама боится оставлять его одного, а курьер не желает следить за ним. Поэтому мы мало куда ездим. Мне будет очень жаль, если нам не удастся побывать там. – И мисс Миллер снова показала на Шильонский замок.
