Держава - стр. 77
– Было дело, – азартно крутил ручку магнето полковник.
Через десяток минут Глеб обнимал Соколовского.
– Не горюй, гусар, зато пожаловали подполковником, – хлопал его ладонью по спине.
Истратов с улыбкой глядел на них, а вскоре в блиндаж ввалился второй полковник – Жуков, и оба командира, склонившись над картой, принялись о чём-то жарко спорить. Помирил их телефонный звонок, ибо весь жар души и бранные слова Истратов посвятил далёкому абоненту в генеральских погонах.
Куря папиросу за папиросой, он дал выход своему раздражению:
– Мерзавец безмозглый этот ваш Майдель. Средь бела дня, без артподготовки приказал идти в атаку по открытой местности – льду Двины. А немец сидит на противоположном, таком же, как у нас, крутом берегу…
«В Рубановке тоже оба волжских берега крутые», – подумал Глеб, слушая полковника.
–… и пулемёты готовит. Да ещё хрен знает, сколько колючки накрутил у среза воды, – разохотившись, Истратов стал украшать монолог отборными казарменными выражениями.
Немного успокоившись и загасив в банке из-под консервов папиросу, невозмутимым уже тоном произнёс:
– Прошу прощения, господа, но финальное слово бурной моей речи: «блядь…» прошу воспринимать не в качестве ругательства, а как артикль… Если, конечно, помните, что это такое, – вызвал улыбки на лицах слушателей. – А теперь милости прошу на рекогносцировку, – повёл офицеров в первую линию окопов.
Светало.
Поднеся к глазам бинокль и присовокупив к генералу Майделю безвинных, в данный момент, штабистов, союзников, интендантов и других, перемежаемых артиклем, тыловых крыс, Истратов разглядывал покрытый снежком речной лёд и немецкие окопы, сплюнув, когда за спиной раздался грохот разрыва.
– Да не пахнет гнилыми яблоками, – успокоил подполковника из Осовца. – Обыкновенный, а не газовый снаряд, – закончил предложение выразительным артиклем. – Ну что ж, господа, ступайте к своим подразделениям и по сигнальной ракете – в бой, – обошёлся на этот раз без полюбившегося выражения.
Встав на бруствер и выпрямившись во весь рост, Рубанов негромко произнёс:
– Вперёд, ребята, – и, вытащив из кобуры наган, чуть пригибаясь, побежал по льду реки.
Спешенные кавалеристы и пехота, с лёгким матерком скатываясь на лёд с высокого берега, хлынули за ним, балансируя, словно палками, винтовками, дабы не поскользнуться и не упасть.
Немцы открыли по наступающим ружейный и пулемётный огонь.
Молча, без традиционного «ура», Рубанов что есть мочи бежал к замёрзшему валу вздыбившегося ледяного тороса на середине реки, и, добравшись, обессилено рухнул, вытащенной из воды рыбой хватая ртом воздух.
Через минуту, переведя дух, огляделся, увидев вдоль тороса лежащих на льду солдат, направивших в сторону врага винтовки, и множество бездыханных тел от берега до спасительного ледяного вала.
Пулемётные и ружейные пули не давали солдатам поднять головы.
– Ну и палят, курвы, – сделал умозаключение вахмистр, залёгший неподалёку от Рубанова, и поднял на штыке винтовки папаху.
Через секунду она улетела на снег, сбитая пулей.
Подцепив головной убор штыком, вахмистр философски оглядел дыру, а затем, видно не поверив глазам, всунул в пробитое отверстие палец.
– Лярвы поганые, ферфлюхтеры эти… Но как целко стреляют, – водрузил папаху на предназначенное ей место. – Спасибо, что ихние пушкари по берегу лупят, а не по нам.