День пришельца (сборник) - стр. 46
– Вот и я о том же говорю, – поддакнула Кузьминична. – Как кузовок черники в Аюшкином логу наберёшь, тут-то Ля-Ля и объявится.
Лия ничуть не удивилась зависимости появления Ля-Ля от степени наполнения кузовка черникой. Удивилась другому.
– В Аюшкином логу? – недоумённо переспросила она, посмотрела на меня и непонятно почему снова покраснела.
– В Аюшкином, – подтвердила Кузьминична. – Там черничник большой и ягода самая крупная, самая сладкая.
Лия недоверчиво покрутила головой:
– А Ля-Ля чего туда занесло?
– Неисповедимы пути слепой телепортации, – ответила Кузьминична, и у меня отвисла челюсть. Вот те и деревенская бабка! То всё талдычила: «Сергий свет Владимирович, Сергий свет Владимирович…» – и вдруг на тебе: – телепортация!
– А чтоб одной в лесу не страшно было, я тебе сопровождающего дам, – сказала Кузьминична и выразительно посмотрела на меня.
У меня перехватило дух.
– Дык, я… Енто… Мы завсегда… Мы робяты таки…
Уж и не знаю, откуда во мне деревенская старорежимность речи проклюнулась. От квартирной хозяйки заразился, что ли? Если ей можно современными словечками, вроде «телепортации» бросаться, то чем я хуже?
Лия скептически оглянула меня:
– Ещё неизвестно, кто при ком будет сопровождающим. Как бы ему самому в лесу страшно не стало.
Глава шестая
К лесу мы прошли по тропинке через огород Кузьминичны. Более аккуратных грядок мне видеть не доводилось, однако, не будучи специалистом по огородным культурам, ничего необычного в растениях я не обнаружил и, как ни вглядывался, ни кустов растительного мяса, ни бздыни, ни растущего из земли мифического сметанного вымени так и не увидел. Быть может, урожай трансгенных растений уже собрали, и он теперь лежал в закромах? Преддверие осени, как-никак, и большие участки огорода зияли идеально ровными проплешинами чисто убранной, тщательно перекопанной земли.
Сразу за огородом протекала мелкая и узкая, метра три-четыре шириной, речушка, не обозначенная на карте. Она выходила из леса, текла вдоль огородов и, не доходя до древней избы Хробака, снова поворачивала в лес. У куста калины, рдевшегося налитыми гроздьями ягод, через ручей был переброшен утлый деревянный мосток, по которому мы, распугивая лягушек, по очереди осторожно перешли на другой берег и углубились в лес.
Если у дороги на Мщеры лес выглядел густым, чуть ли не дремучим, без единой тропинки, то здесь он был редким, почти без кустов, сухостоя и валежника, словно ухоженный. Под ногами шуршала прелая прошлогодняя листва, мягко пружинила опавшая хвоя.
– Далеко до Аюшкиного лога? – спросил я.
Лия, строго соблюдавшая дистанцию между нами, неопределённо повела плечами:
– Когда как. Когда минут пятнадцать идти, когда полчаса. А если леший водить начнёт, то и заблудиться недолго.
Я помолчал. Либо шутки у Лии такие, либо… В конце концов, если в деревне есть домовики и огородники, то почему в лесу не быть лешему? Хотя в таком редком лесу в наличие лешего верилось с трудом. Леший не огородник, сухостой и валежник убирать не станет. Впрочем, неопределённости пути к Аюшкиному логу было и рациональное объяснение – близость Кашимского аномального треугольника, в котором не раз отмечались сдвиги во времени.
– Никак не пойму, – сказал я, – ты родом из Бубякина или я ошибаюсь?
– С чего ты взял, что я отсюда родом? – удивилась Лия.