День начинается - стр. 51
Но заново пережить нельзя…
Из комнаты Григория все так же струился мягкий, приветливый свет. Григорий тоже не спит…
Всю эту ночь после разговора с Юлией Григорий просидел у себя на диване. Ему просто страшно было признаться себе в том, что она никогда не будет любить его… А это он теперь так ясно видел! Заснуть Григорию так и не удалось, и на рассвете он ушел в геологоуправление.
Глава шестая
Этот дом знали в городе все. Он был выстроен лет пятьдесят назад на самой окраине. Тогда, в те далекие дни, он был самым замечательным домом во всем городе, если не считать домов миллионера Гадалова. И даже с гадаловскими домами он спорил своей красотой. Трехэтажный, с большими широкими окнами, лепными украшениями, с двумя подъездами. За высокой железной оградой высились огромные тополя.
Шли годы. Город разрастался вширь и ввысь. Появились здания новейшей архитектуры, и дома гадаловские, и этот, за железной оградой, уже не считались замечательными.
Незримые нити связывали этот дом с далеким Севером, Саянским хребтом, с таймырскими тропами, с тайгой… Люди уходили отсюда во все концы Восточной Сибири. Этот дом жил бурной жизнью рудоискателей. В стенах его билось горячее сердце. Тут жила мысль, ищущая, дерзающая мысль человека.
Одуванчик недолюбливал дом геологоуправления. Тут надо творить. Мыслить. Искать и находить. А Матвей Пантелеймонович любил пофилософствовать вообще, на любую тему, только не о том, как и где искать железо, огнеупоры, медь, олово, бокситы, каменный уголь, мрамор… Ему бы старую Сибирь, таежную, медвежью! Вековой кержацкий дух старообрядческой деревни!.. Но всего этого нет, а есть обширный кабинет с табличкой «Старший геолог». Есть три окна, выходящие в ограду. Шкафы. И дела, дела. А ко всему – Муравьев, враг праздности. Враг пустословия. Он все видит. Ему верят. Это он подбивает разведать всю Северо-Енисейскую тайгу! Дикая фантазия. Сумасбродство. Трудно жить и работать с таким человеком. И он не один. Их много таких, беспокойных и настойчивых: Ярморов, Катерина Нелидова, Анна Нельская, Сергей Всеволодов, Миханошин. А кто они? Недавно оперившиеся птенцы.
Работать, искать и находить!..
Одуванчик смотрит в окно. Брезгливо морщит губы. Перед окном, в ограде, автомашины, штабеля буровых труб, дизельные моторы, генераторы, локомобили, разобранные фермы буровых вышек… И серое небо. Студеное. Одуванчик вздрогнул и, ткнув папиросу в пепельницу, подняв брови, с недоумением посмотрел на Муравьева. И как это он входит бесшумно?
– М-м… Вы ко мне?
Муравьев молча положил перед Матвеем Пантелеймоновичем кипу бумаг.
– Что тут за кружева?
– То есть… позвольте… Кружева?
– Что вы тут выдумываете? – так же строго продолжал Муравьев. – Вы за или против разведки в отрогах Талгата? Ничего не понимаю! Это же проект Ярморова и Нелидовой. Где их маршруты? Объяснительная записка? У вас? Почему не согласовали с Новоселовым? Давайте мне точные расчеты, Матвей Пантелеймонович. Где бурить? Чем бурить? Точнее, точнее. И без общих мест. Туда отправляем оборудование, тракторы, моторы, автомашины… Туда едут люди. А вы? Вы еще считаете вопрос проблематичным? Старая история, знаете ли. План работ будем слушать в среду.
Муравьев оставил бумаги и собрался уходить. Губы Матвея Пантелеймоновича задрожали.