Дело настоящего человека - стр. 2
Только мальчишка его не слышал, а, может, просто слушать не захотел. Он гонялся по льдине за длинноухим зверем, стараясь подогнать его к берегу. Косой же к берегу не хотел. Он чувствовал, что ждет его там судьба веселая, впечатлениями насыщенная, но не долгая и потому заяц старательно уходил за спину загонщика.
А льдина между тем отвалила от берега и все быстрее набирала скорость, стремясь оторваться от скучной суши к веселью стремительного течения.
Когда Иван подбежал к речной кромке, у него оставался лишь крошечный шанс, прыгнув изо всех своих сил, попасть на льдину, и он этим шансом удачно воспользовался. А вот назад прыгнуть было уже невозможно. Передний край льдины схватило бурное течение, развернуло его и понесло. Иван с Ванькой, сразу позабыв про зайца, стояли в центре ледяной громадины и уплывали в лесную даль под испуганные крики женщин, выбежавших из деревенских изб.
Льдина, попав по чьей-то злой воле в веселую стремнину, понесла своих пленников вперед, не давая им никакой возможности на спасение. Где тут спасешься, кругом море разливанное. Куда не кинешь взгляд – везде вода. Лес, льдины, вода и ничего более. Все берега под воду ушли.
Вот солнце уже проскочило зенит, стало клониться к кромке леса, а льдина все мчала и мчала куда-то в неведомую людям даль.
Вдруг лес оборвался, и пленники ледяной громадины оказались посреди бескрайнего моря талой воды. Даже заяц сразу присмирел перед водной стихией и стал, дрожа жаться к ногам Ваньки. Серая гладь холодной воды была повсюду. Куда только не бросишь взгляд, везде разливался свинцовый холод ранней весны. Конечно, и берег тоже был виден, но он был каким-то далеким и нереальным среди могучего водного безмолвия. Река гуляла, зло издеваясь над незадачливыми людишками, оказавшимися по воле глупого случая среди разудалой стихии. Куражилась река над жалкими двуногими существами. Глумилась над ними, почувствовав силу и власть. Насмехалась.
А вот людям сейчас было вовсе не до смеха, они вроде и без того быстро плыли, а тут вдруг как ветер понеслись. Закружило льдину, забурлила вокруг вода, и далекий всего минуту назад берег стал приближаться с неимоверной быстротой.
– Держись Ванька! Авось пронесет! Господи помилуй нас грешных!– закричал Иван, стараясь покрепче прижать к себе приемыша. – Держись родненький!
Однако тот вырвался из крепкого объятия и к зайцу метнулся, поймал дрожащую зверушку, и только тогда одной рукой в ногу Ивана вцепился. Одной рукой зайца держал, а другой рукой сам держался. Только напрасно Иван столкновения с берегом опасался, льдина вдруг остепенилась, теперь уже по чьей-то доброй воле, перестала вертеться и к обрывистому берегу подошла плавно. Вроде бы как управлял ею кто.
Берег был крутой, но не высокий: не выше пояса Ванькиного. В один прыжок его пленники одолели и вырвались из зыбкой неволи на твердую волюшку.
И только они оказались на желтой прошлогодней траве широкой проталины, заяц доселе сидевший смирно, поджав дрожащие уши на Ванюшкиной груди, вдруг взбунтовался, оцарапал парнишке щеку и, вырвавшись из рук, помчал к черневшему вдали перелеску. Мальчишка побежал за ним да где там, ускакал косой.
– Оставь его Ваня, – крикнул вслед пареньку Иван. – Волю он почуял и теперь его уж не догнать. На воле все про благодарность быстро забывают. Вот ты с льдины его снял, а он тебе только хвост показал. Так всегда в жизни. Привыкай. Сами спаслись и на том Господу спасибо.