Дарий - стр. 27
– Но это же замечательно, что Пармиса приняла тебя за родного отца, – обрадованно прошептала Атосса, наклонившись к Смердису. – Я вижу в этом знак Судьбы.
– Я тебя не понимаю, – Смердис покосился на Атоссу.
– Придет время, поймешь.
Не дожидаясь окончания пиршества, жених и невеста покинули возвышение, поскольку им еще предстояло пройти очистительный обряд перед тем, как уйти в опочивальню. Для огнепоклонников брак – это единение мужского и женского начал, своего рода образование одного совершенного творения, которое способно породить новую жизнь, тем самым продлевая вечный цикл существования людей на земле. Этот цикл был запущен в действие великим Творцом всего сущего, сотворившим когда-то самого первого человека.
Смерть Вашти была непредвиденным обстоятельством, поэтому Гаумата без раздумий отправил гонца в крепость Сикайавати, чтобы известить Бардию. В своем послании Гаумата делился с ним подозрениями относительно причастности Атоссы к убийству. Гаумата настаивал, чтобы Бардия незамедлительно вернулся в Экбатаны, хотя по первоначальному замыслу тот должен был покинуть Сикайавати, лишь когда Атосса забеременеет от Смердиса.
Гаумата никак не мог избавиться от чувства тревоги. Ощущение того, что готовится что-то страшное, не покидало его…
Всю ночь Гаумате снились кошмары.
Вот он входит в зал для приемов и видит на троне Бардию, который держит в руках свою отрубленную голову. И эта отрубленная голова вдруг говорит: «Зачем ты предал меня, Гаумата?»
У Гауматы от ужаса подкосились ноги, дикий страх сковал ему уста.
А безголовый Бардия, встав с трона, роняет свою голову на пол. Голова катится по мраморному полу прямо под ноги Гаумате и продолжает повторять страшным голосом: «Зачем ты предал меня, Гаумата?! Зачем?»
Гаумата бросился прочь. Он метался в пустых залах и переходах, звал на помощь, но вокруг словно все вымерло. А Бардия преследует Гаумату, и в руке у него сверкает острый акинак. Тяжелые шаги мертвеца сотрясают дворец: тумм… тумм… тум-м-м…
Ноги Гауматы скользят на гладком мраморе, он то бежит, то ползет на четвереньках. Сердце готово выскочить у него из груди, он никак не может сообразить, где ближайший выход из дворца.
Безголовый мертвец все ближе и ближе, он настигает Гаумату и уже замахивается на него акинаком…
Гаумата закричал и проснулся.
Он был весь в поту, тонкая льняная рубашка прилипла к телу. В голове был полный сумбур, словно все случившееся во сне было явью.
Гаумата оглядел спальный покой, освещенный мягким светом бронзового светильника. За тяжелыми складками темно-синей занавеси ему почудилась фигура спрятавшегося человека. Гаумата протянул руку к скамье, на которой рядом с одеждой лежал короткий меч.
С мечом в руке Гаумата осторожно приблизился к портьере и резким движением отдернул ее в сторону. За портьерой была неглубокая ниша, она была пуста.
Гаумата облегченно перевел дух и сунул меч в ножны.
Снова ложась в постель, он положил меч рядом с собой. Предчувствие чего-то страшного и неизбежного давило на него. Это был страх не перед ночным кошмаром, который мог опять привидеться. Это было предчувствие неотвратимой беды.
«Ничего, – успокоил себя Гаумата, – вот вернется Бардия, и всем моим страхам наступит конец…»
Утром Гаумата долго и старательно молился Ахурамазде и всем Амэша-Спэнта,