Далекое море - стр. 9
Джени залилась смехом, наблюдая, как «пожилая балерина» продефилировала на кухню и принялась готовить себе такую же смесь из молока и женьшеня в придачу с медом.
– А ты хотела одна стройнеть да хорошеть? Ах ты, негодная девчонка! Да у меня, между прочим, в твоем возрасте ножки были потоньше, чем у некоторых.
В ответ на этот выпад Джени снова заливисто хохотнула.
– Бабуля! Если хочешь избавиться от лишних килограммов, рамёном не стоит увлекаться!
– Вот не скажи! В молодости, сколько бы я ни ела, талия была осиная…
Она вдруг поняла, почему все эти пять лет ее не тянуло в Америку. А вдруг и в этот раз не пройдет и пары дней, как после очередной перепалки из-за какой-нибудь ерунды она в сердцах бросит: «Ну все, хватит! Остановлюсь в отеле неподалеку, а оттуда – в Сеул. В аэропорт не приезжайте! Доберусь на такси…» – и, упаковав чемодан, перекочует в обшарпанный отель, как это случилось в прошлый приезд. Сестра, которую это нескончаемое противостояние между матерью и старшей дочерью всегда утомляло и заставляло понервничать, вклинилась в разговор:
– Где вы договорились встретиться? Сегодня пятница, надо поторопиться. Повезу на урок Джени и тебя подброшу. С дороги, поди, устала… иди сполоснись, да поедем.
Она поднялась из-за стола вслед за Джени и сестрой.
В ванной пришлось лицезреть обнаженную себя в огромном зеркале. Когда-то четко очерченные ключицы слились с линией округлившихся плеч, на фоне худощавого бледного тела лишь грудь оставалась по-девичьи розовой и упругой.
«У вас, Ли Михо, удивительно красивый бюст! Слышали, может? Говорят, женщины, у которых соски остаются розовыми даже после родов, считаются весьма привлекательными в сексуальном плане…» – припомнились ей слова преподавательницы Пак с кафедры английской литературы, когда они были на горячих источниках. Тогда от этого замечания она засмущалась и торопливо прикрылась полотенцем. С тех пор каждый раз, оказываясь на источниках или в общественной бане, она украдкой бросала взгляд на свое отражение в зеркале и краем глаза поглядывала на груди других представительниц прекрасного пола. И, лишь минуя пятидесятилетний рубеж, она с изумлением обнаружила, что и правда цвет сосков у всех разный, как и цвет лиц. Но на этом точка: больше никогда она не рассматривала ни свое, ни чужое женское тело с пристальным вниманием. Для нее нагота являлась чем-то постыдным, что непременно нужно прятать под одеждой. В первые дни после свадьбы муж взирал на свежеиспеченную жену с недоумением, когда к брачному ложу она выходила из ванной в полном облачении, вплоть до бюстгальтера. Обнаженное тело рождало в ней тревогу. Раньше она списывала этот свой пунктик на издержки старого воспитания: девушкам ее поколения усиленно прививали принципы целомудрия, но однажды, затронув эту тему на встрече с подругами, она поняла, что проблема не только в воспитании – характер тоже никто не отменял. Далеко ходить не надо: ее восьмидесятилетняя мать вовсю нахваливала им свои стройные ножки и талию.
Стоя под душем, она дольше обычного задержала взгляд на своем отражении. Трудно сказать, насколько картина стала печальней по сравнению с той, что была в молодости, ведь в прошлом у нее не было возможности как следует себя рассмотреть. И сейчас, когда она пригляделась повнимательней, ее приятно удивил собственный нагой силуэт: он показался ей красивым. Эта мысль о самой себе посетила ее впервые.