Cова Минервы вылетает в сумерки. Избранные философские тексты ХХI века - стр. 45

 «Историческая ошибка сознания состояла в выведении небытия из бытия. Собственно говоря, философия начинается с абсолютизации бытия, с измышления вневременного, пребывающего начала, субстанциальной подкладки, если и изменяющейся, то лишь в своих внешних свойствах: вода Фалеса, апейрон Анаксимандра, воздух Анаксимена, огонь-логос Гераклита… Наконец, элеаты поставили точку над «и», целиком и полностью отвергнув небытие, абсолютизировав и обожествив бытие. Пантеизм Ксенофана не случаен, он вполне в духе самой философии, ищущей абсолютное и вечное бытие. Атомисты, правда, восстановили небытие, но они поставили его в один ряд с бытием и свели к физической пустоте, т. е. как бы подменили субстанцию модусом. Платон придавил небытие могильной плитой вымышленного им вневременного мира. Аристотель надел на небытие маску потенциального. Христианская философия стала трактовать бытие как силу, творящую из небытия весь мир. (Бог – это бытие! – В. К.). Но не скрыто ли в идее творения из ничего признание первичности и абсолютности небытия? Редко-редко мы находим признание значения небытия… (В позднем буддизме, завершает эту мысль автор и возвращается в Европу – В. К.).

Философия Нового времени не смогла воздать должного категории небытия. Даже Бергсон в противоречии с основами своей философии понимал небытие как несостоявшееся бытие чего-либо, как некую абсолютизацию обманутого ожидания. Даже Ницше не смог вынести образа небытия (вспомните змею, заползшую в глотку спящему) и искал успокоение в идее вечного возвращения. Даже Сартр не смог понять небытие как онтологический принцип, приписав его только сознанию, бытию для себя. В течение двадцати пяти веков философы, взявшись за руки, водили хоровод вокруг небытия, стараясь заклясть его»[40] (курсив мой – В. К.).

И вот теперь…

Обвинение выдающихся умов человечества в 2,5-тысячелетнем заблуждении фактически делает несостоятельной всю духовную историю европейской цивилизации. Такую оценку могло бы дать какое-то высшее существо. Наверное, Дьявол, который всегда выступает против Бога-бытия. Утверждение А. Н. Чанышева полемическое огрубление противоречивой сложности развития философской мысли. Не по забывчивости он забывает Гегеля, который хотя и начинал с «чистого бытия», но приравнивал его к ничто. Можно сказать, что Гегель исходил из первичности противоречия, не отдавая приоритета ни одной его стороне. Натяжкой выглядит причисление к «заклинателям небытия» Гераклита, выдвигавшего вперед движение, изменение, а не субстанцию. Хрестоматийно известно, что жесткой линии Парменида «есть только бытие, небытия не существует» и «быть – это пребывать», противополагается линия Гераклита с его panta rhei и «быть – это сбываться». Прямое отрицание бытия действительно редкость, однако, такая же редкость трактовка бытия как неизменного, неподвижного, не впускающего в себя небытие. При всем разбросе мнений реальное мышление всегда тяготело к установке, что существуя, любая вещь одновременно становится или исчезает.

И совсем неисторично, обсуждая этот вопрос, умалчивать о марксистской материалистической диалектике, где положение о взаимодействии бытия и небытия развернулось в признание возможности существования двух логик – формальной и диалектической, откуда проистекают два типа мировоззрения – метафизическое (приоритет устойчивости) и диалектическое (приоритет изменчивости). Более отвечающим потребностям тогдашнего естествознания и практики считался подход, который снимал бы в себе метафизику и формальную логику. Не отрицая права на применимость, он оставляет их для «обыденного мышления в четырех стенах». Неотъемлемой характеристикой материи, способом ее бытия признается движение. Но как бытие-материя не мыслится без движения, так и движение не мыслится без бытия-материи. Мир – это непрерывно изменяющееся, возникающе-исчезающее бытие, а бытие возможно лишь как изменение. В материалистической диалектике, таким образом, абстрактное противопоставление категории бытия, в своем сущностном качестве выражающей постоянство, вечность и идентичность вещей и категории небытия, выражающей их временность и непрерывную трансформацию в нечто иное, преобразуется в