Цикл гниющих душ - стр. 6
Глава 2: Проклятие теней
Темнота подземелья была не просто отсутствием света – она была живой, пульсирующей, как сердце, бьющееся в груди умирающего зверя. Лидия лежала на холодном каменном полу, и её тело, или то, что от него осталось, дрожало от боли, которая не имела ни начала, ни конца. Её кожа свисала лоскутами, обнажая мышцы, которые сочились чёрным ихором, а кости скрипели при каждом движении, как ржавые шестерни. Она не знала, как оказалась здесь, но образ аптеки, старухи и канала всё ещё горел в её разуме, как клеймо. Слова, которые она шептала, падая в лестничную бездну, эхом звучали в её голове: «Ночь, улица, фонарь, аптека…»
Она попыталась вдохнуть, но воздух был густым, пропитанным запахом плесени, гниения и чего-то, что напоминало сырое мясо, оставленное гнить под дождём. Её горло было разорвано, и каждый вдох сопровождался хрипом, как будто её лёгкие были полны воды. Она подняла руку, чтобы ощупать своё лицо, но пальцы были сломаны, а кожа на них отслаивалась, как мокрая бумага. Она чувствовала, как её скулы обнажены, как зубы торчат из дёсен, лишённых плоти. Она была всё ещё жива, но жизнь была кошмаром, который она не могла остановить.
Пол под ней был влажным, и она чувствовала, как что-то шевелится под её телом – не просто грязь, а нечто живое, скользкое, как черви, копошащиеся в трупе. Она попыталась отползти, но её ноги были уже не ногами – они были массой костей и плоти, которые расползались, оставляя за собой след из ихора. Она посмотрела вниз и увидела, что камни покрыты плесенью, которая двигалась, формируя узоры, похожие на лица – искажённые, кричащие, с пустыми глазницами. Одно из них открыло рот, и из него вытекла чёрная жижа, которая поползла к Лидии, как живая.
Она закричала, но её голос был мокрым, булькающим, и звук утонул в шорохе, который наполнял подземелье. Она услышала его снова – шорох, как будто кто-то ползёт по камням, или что-то тяжёлое волочится по полу. Она повернула голову, и её шея хрустнула, как сухая ветка, но в темноте она увидела свет – слабый, жёлтый, как лампа в аптеке, но холодный, как лёд. Свет шёл от двери, покрытой плесенью и костями, которые торчали из неё, как шипы.
Лидия поползла к двери, цепляясь за камни, оставляя за собой куски своей плоти, которые шлёпались на пол с влажным звуком. Её тело было уже не её – оно было массой боли, гниения, распада. Она чувствовала, как её кости трутся друг о друга, как её мышцы рвутся, как её кожа сползает, обнажая череп. Но она не могла остановиться. Дверь манила её, как аптека, как фонарь, как канал. Она была частью цикла, и цикл был всем.
Когда она достигла двери, та открылась сама собой, с хрипом, как будто кто-то выдохнул последний вздох. За дверью был коридор, узкий и сырой, со стенами, покрытыми плесенью, которая шевелилась, как живая. Воздух был тяжёлым, и каждый вдох был как глоток гнили. Лидия поползла вперёд, чувствуя, как её тело продолжает распадаться. Её рёбра торчали из боков, пронзая кожу, а из ран текла чёрная жижа, которая смешивалась с плесенью на полу, формируя лужи, которые шептали её имя.
Коридор извивался, как змея, и свет, манящий её, становился ярче, но не теплее. Она слышала звуки – не просто шорох, а стоны, крики, хруст костей. Она хотела повернуть назад, но позади была только темнота, и она знала, что там её ждут тени. Она ползла дальше, и стены начали сужаться, как будто подземелье пыталось её раздавить. Плесень на стенах формировала лица, которые открывали рты, выпуская гной, который стекал по камням, как слёзы.