Чужие в доме - стр. 30
– Марк… – девушка посмотрела на него в смятении. – Мне неудобно стеснять тебя… Я навязываюсь со своими проблемами…
«Боже, какая наивность!»
– Ну что ты! – широко улыбнулся Марк, увлекая девушку к машине. – Ты совершенно не помешаешь мне, Синди! Наоборот, я буду рад видеть столь очаровательную леди у себя в гостях…
Продолжая отпускать комплименты и приводить веские доводы в пользу такого решения, Шейдер мягко подталкивал все еще колеблющуюся девушку к мобилю. Он распахнул дверцу и почти силой втолкнул Синди внутрь, тут же захлопывая створку. Быстро уселся за руль.
«Ну вот, теперь ты точно никуда от меня не денешься!»
– Ну что, поехали? – улыбаясь, спросил он.
Двигатель вновь заурчал, мобиль плавно развернулся, покатил в сторону дома адвоката Марка Шейдера, которому через несколько дней предстояло защищать в суде Антонио Фонетти, самого кровавого бандита последнего десятилетия.
Нельзя сказать, что политическая карьера Боба Хитроу была стремительной и беспроблемной. Несколько лет у новичка ушло на то, чтобы «почувствовать» среду, в которой «варились» политики, научиться правильно и быстро ориентироваться в менявшейся обстановке. Но для Боба не существовало проблем там, где другие терялись и пасовали. Он сразу понял, что правила новой игры чем-то похожи на те, которые Хитроу уже видел в зоне.
Сильные давили слабых, формируя из них собственное окружение. Слабые, неспособные противостоять мощи удачливых игроков, либо «ложились» под кого-то, либо исчезали со сцены. Причем, как понял Боб, не всегда игроки спокойно доживали до старости. Некоторым «счастливчикам», узнавшим во время интриг приватную информацию, приобщившимся к чьим-то тайнам, удавалось протянуть недолго. Тут и там журналисты попадали в глупые аварии, помощники депутатов умирали от ножа случайного хулигана, позарившегося на золотую цепочку, секретарши правительственных чиновников становились жертвами серийных маньяков.
Хитроу быстро усвоил, что для политика нет и не может быть каких-то незыблемых принципов. Учитель, Эдуард Голощеков, отлично боролся со штормами, приливами и отливами, умело прогнозируя, на чьей стороне окажется сила, к какой группировке следует примкнуть. Его молодой помощник Боб восторгался чутьем и интуицией босса. Уходили на дно политические партии, в скандальных разоблачениях завершались карьеры политиков, чье положение казалось молодому Бобу незыблемым, а Голощеков по-прежнему держался на плаву, неизменно проходил в парламент МегаСоюза, с трибун вешал на уши обывателей откровенную лапшу, посмеивался над тем, как тихо агонизировали его бывшие «заклятые друзья».
Боб Хитроу схватывал уроки Голощекова на лету. Ему было гораздо проще, чем многим другим помощникам Эдуарда. Во-первых, у Хитроу не оставалось иллюзий в отношении законов мира. Во-вторых, его страсть к рискованным играм не прошла с годами – он по-прежнему «вызывал огонь на себя», и, чувствуя прилив адреналина в крови, понимал, что только так и надо жить. В-третьих, дважды столкнувшись с реалиями зоны, Боб отличался редким цинизмом и отсутствием принципов. Все это формировало его характер, создавало нужный сплав для того, чтобы выделиться из массы людей, окружавших известного депутата МегаСоюза Эдуарда Голощекова.
И однажды пришел день, когда, давая интервью, маститый политик произнес фразу, которую мечтал услышать его заместитель: «Мой преемник, Боб Хитроу». С этого момента к Бобу стали относиться внимательнее, он почувствовал реальный интерес со стороны прессы. Но успех не вскружил голову: Хитроу слишком хорошо знал, как больно падать в грязь. Он готов был терпеть еще несколько лет.