Чужие в доме - стр. 32
Он узнал оборванца!!! И лишь когда толстая корка забвения треснула, Хитроу понял, что Фрэнк Бишоп прав. Да, он обращался к депутату, называя того настоящим именем! «Джулиус». Хитроу стал другим человеком в двадцать с небольшим лет, после второй отсидки. С тех пор минуло полтора десятилетия, новое имя приросло к Хитроу так, что он напрочь забыл о прошлом!
И вот теперь, на Гелле, Фрэнк Бишоп, одноклассник, из-за которого Хитроу получил первый срок, напомнил Бобу о лихих временах. Депутат давно уверовал в то, что все похоронено под толстым пластом лет и событий – все подельники по второму преступлению были мертвы, родители Джулиуса тоже лежали в могиле. Но невесть откуда взявшийся Фрэнк Бишоп, некогда талантливый парень, умевший вскрывать коды банкоматов, оживил призраков умершего мира.
У Боба Хитроу была отличная школа. Он не раз наблюдал, как выходит из сложнейших положений Эдуард Голощеков. Теперь молодому депутату понадобилось все искусство, чтобы довести встречу с избирателями до конца и при этом незаметно дать понять Фрэнку Бишопу, что разговаривать с ним Хитроу будет позже.
По счастью, репортеры не отреагировали на этот небольшой инцидент. Бишоп ни разу не попал в кадр вместе с Хитроу, никто не озаботился вопросом: почему незнакомец называет Боба «Джулиусом», почему известный политик время от времени бросает взгляды на скамейку, где его ждет худой оборванец в мятом костюме.
…Вечер на Геллу приходит быстро. Световой день короткий, и, хотя климат на ней довольно теплый, фонари на улицах малолюдных городков зажигаются рано. Хитроу и Бишоп медленно бродили по улицам, причем Боб, неплохо знавший местную «географию», старался выбирать улицы потемнее. Ему совсем не хотелось, чтобы пронырливые журналисты зафиксировали странный диалог между преуспевающим политиком и грязным оборванцем.
– Поначалу все шло отлично, – рассказывал Фрэнк, и его худое небритое лицо оживлялось. Сразу было видно, что вспоминать прошлое Бишопу приятно. – Помнишь, тогда я вышел из заключения досрочно?
«Конечно, помню, – хотелось ответить Джулиусу-подростку. – Ты вышел из зоны досрочно, продавшись администрации тюрьмы и заработав себе амнистию. А я трубил от звонка до звонка. И ты, Фрэнк, оказавшись на воле, даже не вспомнил обо мне! Ни разу не пришел навестить, не принес передачи. А ведь знал, что родители отвернулись от Джулиуса…»
Но Хитроу был слишком опытным политиком и давно уже не говорил того, что думает. А потому, по привычке улыбнувшись – открыто и дружелюбно, – хлопнул бывшего одноклассника по плечу:
– Конечно помню, Фрэнк! Тебе тогда здорово повезло. Нам дали по году, а ты отсидел чуть больше половины срока и вышел на волю. Молодец!
– Ага, – довольно скалясь, продолжил Бишоп, втайне радуясь тому, что Джулиус простил его за предательство. Видимо, с тех пор прошло так много лет, что друг давно все забыл. Конечно, забыл. – Ну вот, я почти сразу устроился на работу. Программистом. Разрабатывать системы компьютерной защиты. Мне дал хорошую рекомендацию начальник тюрьмы.
«А вот я после второй отсидки никому не был нужен, – вдруг подумал Хитроу. – Ни родителям, ни агентам по персоналу. Ни одна сволочь не хотела дать мне работу… И протекции никто не оказывал…»
– Но там я проработал недолго, – сообщил Бишоп, взмахнув рукой. – Всего пару-тройку лет. Больше не выдержал.