Чужая. За гранью безумия - стр. 23

— Почему я? Почему именно со мной, Амели?

От его пристального взгляда мне стало неуютно, впервые за последние несколько минут захотелось спрятаться, завернуться в привычный кокон. Лукашин все еще держал мой подбородок, поэтому я не опустила голову, но взгляд все же отвела.

— Потому что только ты знаешь правду, — прошептала я. — Всю правду, какой бы неприглядной она не была. С тобой я могу быть настоящей и… Вопреки ранее сказанному тобой, я знаю, что если так случится… если потребуется… ты остановишься.

— Амели…

— С тобой мне не страшно. С тобой не нужно притворяться. С тобой… — Я судорожно втянула носом воздух. Закусила губу и нашла в себе силы вновь столкнуться с темным взглядом. — С тобой все иначе. Я не прошу о многом, Ник. Один гребанный раз и…

— Одного мне будет недостаточно, — горько усмехнулся Лукашин. Разжав пальцы, он огненным клеймом прочертил дорожку вниз, по горлу и ключицам, замерев на самой границе полотенца и заставив меня вздрогнуть.

— О. — Я почувствовала, как к щекам прилил жар смущения. — Не думаю, что…

— Вот именно, — оборвал меня он. — Ты не думаешь. Резкая, ты дурная, отбитая на голову, безрассудная девчонка, которая… — Он закусил нижнюю губу, непрерывно глядя на мою шею, где заполошно билась вена. Настолько сильно, что я могла без запинки сообщить показатели своего пульса.

— Которая?..

— Которая утром пожалеет о том, что натворила.

— Никита, — вновь перешла я на шепот.

— Что?

— Поцелуй меня.

— Ты вообще слышишь, что я пытаюсь до тебя донести?

— А ты?

— Амели, — почти простонал он мое имя и наклонился, из-за чего мы столкнулись лбами и теперь смотрели друг на друга исподлобья, как два барана.

— Не думала, что придется уговаривать тебя на поцелуй, — хмыкнула я, разглядывая свое отражение в его зрачках.

— Мы же понимаем, что поцелуем не ограничимся.

— Это проблема?

— Резкая, ты невыносима, — глухо произнес Никита. — Останови меня. Останови, блядь, нас.

— Нет. Не стану. Не хочу.

Запрокинув голову, я мимолетно коснулась губами его губ и уже через секунду вцепилась в напряженные плечи, оглушенная жадным поцелуем. Лукашин притянул меня за талию. На грани грубости впечатал мое тело в свое.

Огонь, с которым я, по словам Никиты, играла, нахлынул на нас обоих жаркой волной.

И тушить его никто не собирался.