Черный дневник - стр. 15
– Подумай, может, не все осужденные были казнены? Может, кто-то из них умер своей смертью? От болезни например.
Вот теперь все встает на свои места.
Теперь Науменко понимает, к чему ведет рассерженный полковник. Науменко понимает, но он категорически не согласен. Он хочет поспорить, сказать, мол, что он не имеет права заниматься подделкой документов.
Хочет возразить, но лишь хмурит брови и молчит.
Науменко боится своего командира.
– Язык проглотил? Молчишь? Правильно молчишь. Лучше слушай и запоминай.
Михаил Григорьевич постукивает пальцем по столу и говорит, что сейчас в камере с осужденными к высшей мере трое.
– Оставшиеся. В курсе? Недобитки из прошлой партии.
Он показывает три пальца и считает: раз, два, три.
Михаил Григорьевич говорит, что на днях должны доставить новые две сотни и нужно освободить для них помещение. Он фальшиво смеется и говорит, что святой троице пора покинуть свое насиженное гнездышко.
– Приговор в исполнение. Понимаешь? – Полковник делает затяжку и звучно выдувает дым. – Но из них казнен будет лишь один.
Науменко не знает, как реагировать. И он не до конца понимает, что от него хочет полковник.
– Один. Запомнил? Лейтенант Науменко. – Михаил Григорьевич произносит «лейтенант» издеваясь, намеренно запинается на каждой букве.
Науменко не отвечает.
Объяснение коменданта звучит как школьная задачка или загадка. У Маши было пять зеленых учебников, у Пети два синих и один красный, Коля носил в рюкзаке большую энциклопедию. Сколько в сумме у детей книг, если один из ребят постоянно врет?
– Товарищ полковник государственной безопасности, вы хотите отпустить остальных заключенных? Я так думаю…
И опять Науменко называет полковника полковником.
Естественно, в этом нет никакого нарушения, парень правильно обращается к старшему по званию.
Но каждый раз…
Каждый раз, когда полковнику напоминают о его разжаловании, его лицо багровеет, его губа подергивается, его челюсти сжимаются.
– Младший лейтенант! – перебивает его Михаил Григорьевич. – Никому не интересно, что ты там думаешь! Все осужденные умрут.
– Никак нет, лейтенант, – поправляет Науменко оговорившегося Михаила Григорьевича. – Просто лейтенант. Не младший.
– Не перебивай, младший лейтенант. Я говорю, что остальные осужденные тоже умрут, обязательно. Мучительно и раскаиваясь. Но по твоим документам они умрут от неизлечимой болезни.
Михаил Григорьевич пальцами тушит папиросу.
– Ты все понял?
Младший лейтенант Науменко хочет уточнить. Он желает спросить, официальный ли это приказ, и вообще приказ ли это?
Но боится.
У любого другого человека Науменко обязательно бы спросил. Он показал бы характер. Но, сидя напротив Михаила Григорьевича, парень опускает глаза и лишь кивает головой.
– Не слышу!
– Так точно.
– Что так точно?
– Так точно! Я все понял, товарищ полковник государственной безопасности, двое из трех умерли от болезни.
Михаил Григорьевич растирает окурок.
Если парень не прекратит к начальнику обращаться «полковник», он рискует выйти из кабинета рядовым.
Черная сажа вперемешку с табаком окрашивает кончик указательного пальца Михаила Григорьевича.
– Тогда пшел вон.
Полковник показывает черным пальцем на дверь, и лейтенант, теперь уже младший, слегка пошатываясь, выходит из кабинета.
Михаил Григорьевич провожает парня суровым взглядом.