Черновед. Изнанка - стр. 60
– Квадроберы недоделанные, – бросил Тимофеев.
Самый крупный из человекопсов – темнокожий, с густой шерстью – поднял голову и замер. Тимофеев готов был поспорить, что его уши пошевелились в поисках звука.
– Сюда, – еле слышно позвала Каролина.
Втиснувшись сквозь разбитое окно, он очутился среди потрепанных плюшевых медведей, поломанных машинок и лысых кукол. Плакат с младенцем разошелся на две части, придав детской улыбочке зловещий вид. Серость не пощадила магазин игрушек «Побегайка».
– Не высовывайся, пока стая не уйдет. – Каролина устало облокотилась о прилавок. – Разорвут. Эти твари любят человеческое мясо. Хорошо, что на одном месте долго не сидят и в здания не суются.
Тимофеев взял с полки розовое зеркальце и высунул из окна. В отражении увидел, как человекопсы катаются по земле и нюхают друг другу задницы. Самый крупный влез на другого, поменьше, и сладострастно задергался. Тимофеев в омерзении отвернулся.
– Правда неделя прошла? – спросил он.
– Вроде того. Точно не скажу. Телефон и часы не работают, солнце ни разу еще не всходило. Или всходило, но сквозь тучи его не разглядишь. – Каролина отыскала под прилавком пачку влажных салфеток и принялась оттирать грязь с лица. – Хорошо, что человекопсы каждую ночь воют – считать удобно. По моим ощущением так вообще целая жизнь прошла. Чему ты удивляешься, кстати? Сам за временем не следил?
– Я нахожусь в Изнанке благодаря особым капсулам. Лучше не спрашивай… Это отдельная головная боль. Короче, пока капсула действует – я здесь. В нашу прошлую встречу эффект закончился, и меня вышвырнуло. Но вот какая штука – до приема второй капсулы прошло от силы полдня.
– Теперь понятно, куда ты подевался, – хмыкнула Каролина. – Я поначалу думала, что сбежал. Потом познакомилась с Изнанкой поближе и решила, что тебя утащил какой-нибудь маньяк.
Тимофеев тщетно силился осознать услышанное. Неделя. Пока он обчищал банкомат и гонял кофе с круассаном, его дочь провела в аду долгую неделю. Среди вонючих человекопсов и лжесвященников, спятивших убийц и мутирующих в деревья людей. Тимофеев сомневался, что их мозги превратились в поролон задолго до попадания в теневой Владивосток. Стало быть, такими они стали здесь. Неужели Линора тоже сойдет с ума? Или уже сошла.
– Я позвонил врачам и в полицию, – сказал Тимофеев рассеянно. – Насчет тебя. Описал место аварии. Нашел мужика, который в тебя врезался. Он владеет красным «Танком». Помнишь такую машину?
– Допустим, что так. Я в «китайцах» не слишком разбираюсь. «Танк» или «Дахунпао» для меня означают одно и то же.
Каролина полюбовалась в зеркало на результат трудов и недовольно скривилась. Рана на лбу опять закровоточила.
– Я был уверен, что вытащил тебя, – признался Тимофеев.
– О, какая прелесть, – улыбнулась Каролина. – Жаль, не получилось. Тогда бы не пришлось учиться спать с открытыми глазами. Местные флора и фауна не располагают к комфорту.
В голове ее просквозил упрек. Тимофеев почувствовал себя виноватым, хотя на тот момент сделал все, что мог.
– В детстве у меня была собака, – сказал он. – Рутгер, серая овчарка. Однажды он сожрал на улице какую-то дрянь и захворал. Родители то ли не хотели тратиться на ветеринара, то ли просто пустили ситуацию на самотек, но Рутгера не лечили. А ему становилось хуже: разбух живот, подворачивались лапы, слезились глаза. Он мучался недели две, пока не издох. Этот Владивосток – теневой, не настоящий, – похож на Рутгера. Больное животное, которое никак не может издохнуть. Не представляю, что тебе пришлось пережить.