Черновед. Изнанка - стр. 6
– Спасибо! – воскликнула жена хрипуна. – Спасибо вам большое! И ведь никто больше… А вы…
– Без проблем. Обращайтесь.
Любопытствующий зевака с грязным отпечатком злополучного сухарика на лбу активно захлопал в ладоши. С каждой секундной к нему присоединялось все больше пассажиров. На свое место Егор возвращался под грохот аплодисментов, которые смущали его больше, чем радовали.
– Ни дня без героического поступка, – восхищенно произнесла Алла. – Так и запишем.
– Да это простой прием Геймлиха. Помогает в случае застрявших сухариков.
– А я все про ритуалы да проклятия! Вот глупость.
– Иногда обходится без них. – Егор оглядел беснующийся салон самолета. – Как думаешь, скоро они прекратят хлопать?
– Не надейся, Егор. Не надейся.
3
Убранство «Приюта» плотно ассоциировалось с притоном. Бесчисленные узорчатые полотна, сползающие по стенам, торчащие с карнизов и устилающие полы выглядели такими пыльными, что у Тимофеева зачесался нос. Нарочито тусклые лампочки едва освещали тесный вестибюль. От зажженных ароматических палочек в воздухе проскальзывал резкий и неприятный душок, вызывающий порыв задержать дыхание и сделать шаг назад, за пределы старенького одноэтажного здания. Но там, снаружи, крепчал мороз. Ночь в машине грозила обернуться воспалением легких, а «Приют» обогревали так, что кожа, скрытая под слоями одежды, начинала зудеть.
Из-за стойки администратора торчало лицо китайца лет сорока или шестидесяти – Тимофеев затруднялся назвать точную цифру. До определенного момента все азиаты казались замороженными, а затем резко мутировали в глубоких стариков. Конкретно этот китаец еще не достиг точки метаморфозы, и только сам черт мог разобрать, сколько до нее осталось. Не факт, что он вообще был китайцем. Узкие глаза и высокие скулы роднили его с бурятами, калмыками или якутами. В этом отношении Тимофеев был предельно толерантным – подонков и героев хватало среди всех национальностей.
Из угла на него пялился бритый налысо мужчина в черном джемпере с надписью «Охрана». Взгляд у него был не то чтобы рентгеновский или пронзительный, как у опытных полицейских или таможенников, скорее, презрительный. Он пялился, как на кучу навоза, поджав тонкие губки и шмыгая крючковатым носом. В ответ на взгляд Тимофеев мысленно нарек охранника Слендерменом – таким он тощим выглядел. С другой стороны, удивительно, что в подобном клоповнике вообще заботились о безопасности.
– Я бронировал номер. – Тимофеев нерешительно приблизился к стойке, уставленной палочками с благовониями. – Звонил минут десять назад.
– Господин Тимофеев? Номер готов. Оплата только наличными.
Тимофеев узнал тихий голос с едва заметным акцентом. Ударений как будто было сделано больше, чем нужно, однако чувствовалось, что на русском языке азиат говорит не первый год. На бейдже значилось: «Цзун Гэ». Русскими буквами и иероглифами. Значит, китаец, как Тимофеев сразу и подумал. Должность на бейдже не указали, но по всем признакам Цзун Гэ походил на владельца гостиницы. Это объясняло и благовония, и тряпки на стенах, и картину с извивающимся драконом, висевшую за спиной охранника. Обратись китаец к Тимофееву за страховкой, он отказал бы не раздумывая или задрал бы запредельную цену. Риски пожара и возможные проблемы с миграционным законодательством смущали сами по себе, но еще от «Приюта» несло чем-то необъяснимо опасным, поэтому инстинктивно хотелось держаться подальше.