Черновед. Изнанка - стр. 36
– Сама ты бы точно не дошла с разбитой головой, – настаивал Тимофеев. – Тебя должны были довезти. «Скорая помощь» или придурок из красной машины. А еще свидетели аварии могли это сделать.
– Вполне возможно, – голос Каролины наполнился сарказмом. – Довезли и оставили помирать дальше.
– Хм, ты права. Глупо звучит. А ты не помнишь, где точно произошла авария? Какая у тебя машина? Я попробую что-нибудь выяснить, как только связь появится. Помогу уладить вопросы со страховой. Не хочу хвастаться, но в этом я эксперт. Слышала про Страховой дом «Рубекс»? Это моя организация.
Пока они тащились по оставшемуся кварталу, Каролина делилась отрывками воспоминаний. Похожие на трех богатырей деревья и низенький недострой ни о чем Тимофееву не говорили. Другое дело – заправка. Вдоль трассы их разместили прилично, но с логотипами других компаний. И еще рекламный щит с изображением страшненьких супругов и их детей. С годами надпись поблекла, но все равно читалась: «Водитель, не спеши! Тебя ждут дома». При виде рекламного щита Тимофеев всякий задавался вопросом, кто ждет его дома, если на картинке разместили всю семью, а позади девушки, игравшей роль супруги, возвышался неприветливый мужик. Потому и запомнил.
Место аварии не объясняло появление Каролины во Владивостоке. Скорее оставляло поле для размышлений. Пусть ее довезли до города, но не в Изнанку ведь? Туда не все желающие попасть могут. В голове не укладывалось. Тимофеев прошерстил каждую улочку, поднял на уши спецслужбы, истрепал нервы работникам архивов – без толку. Лишь капсула с неизвестным содержимым помогла ему соскользнуть.
Каролина дотронулась до лба, ойкнула и принялась оттирать так и не застывшую кровь с ладони. Тимофеев поражался, как при такой ране она вообще ходила и разговаривала. Расколотый череп должен был уложить ее на больничную койку, а не вдохновить на прогулки по охваченному безумием городу.
Откровенно говоря, Тимофеев и в своем-то состоянии до конца не разобрался. Где он, собственно, находился? Здесь или не здесь? Здесь и не здесь одновременно? Не валялся ли он в «Приюте», как коматозный больной? Возможно, капсула отравила его организм, подействовала на разум хуже черепно-мозговой травмы. И не факт, что у него получится выбраться назад. Он хотел переулок Жялвей – он получил переулок Жялвей. Никто не упоминал обратную дорогу.
– Здесь я помощи не дождусь, – голос Каролины вырвал его из омута размышлений. – Похоже на поликлинику из фильма ужасов. А местных врачей даже представлять не хочу.
Она стояла перед опустевшим зданием, двери которого раскачивал ветер. Свет в окнах не горел, впрочем, он не горел ни в одном из окон города. По снежной насыпи у входа можно было с легкостью догадаться, что последнего пациента в поликлинике принимали еще до начала зимы.
– Ничего страшного. Мы найдем… – Тимофеев растерянно огляделся. – Найдем другой вариант. Частного врача или медицинский справочник. Наложим швы как-нибудь. Ну, обезболивающее в аптеках точно есть.
Он замолчал. Вдоль здания в конце улицы брела растерянная светловолосая девушка. Высокая – по ее собственному мнению даже слишком высокая – ростом с отца.
– Линора! – закричал Тимофеев, сложив ладони рупором. – Линора!
Она испуганно повернулась. Тимофеев закричал вновь, но уже от безысходности –взор стремительно закрывала пелена, призванная отделить его от теневого Владивостока.