Чёрная нить - стр. 34
Умбра милосердный! Да мастер Сэра́ едва ли не самолично вывел своего бастарда на боевую арену. Вывел. Дозволил Глену и Хека́ скрестить клинки и… затаил обиду на владыку и наследника?
Чудеса, право слово.
Непонимание сливалось с неверием и вгрызалось в сердце Глена. Волны подозрений бушевали в душе и трясли сложившуюся мозаику, будто надеясь вырвать кусочки, которые насильно поставили на неверные места.
Луч закатного солнца резанул по глазам. Глен ожил. Вылетел из дома белым ветром, наведался в поместье господина Сэра́.
И призвал к ответу его слугу:
– Мастер от злости и бессилия разгромил трапезную и разбил вазу Нереуса, – поведал Глен прибывшему на зов пожилому наяду с водянистыми глазами и жидкими белыми волосёнками. – Прошу вас, любезный, припомните, может, вы шум какой слышали? Или прибирались в доме после погрома?
Преклонные года ещё не ударили по осанке слуги. Он стоял нарочито прямо и ждал оказии вступить в разговор.
– Мастер по нужде нас зовёт, господин, – ответствовал слуга. – Разгромил он трапезную, не разгромил – боюсь, нас в известность никто не поставил. Думается, сам потом всё прибрал. Но вот ваза Нереуса, о коей вы говорите…
– Та-а-ак, – слова наяда каплей надежды пали в сердце Глена. – Что с ней, милейший? Молю, не томите!
– Ступайте за мной.
Они вошли в дом. Шелестя подолом плаща, слуга нырнул в арку, соединявшую две комнаты. Глен миновал её следом и очутился в просторной трапезной. Её обступали стены, украшенные щитами и скрещенными копьями. Висели без ветра тяжелые занавеси, прикрывавшие оконные створки. В углу на тумбе высились три вазы. Две не блистали красотой и изяществом. Одна же приковала к себе взгляд Глена. Он подплыл ближе. Подхватил вазу и покрутил, осматривая цветочную роспись у горлышка и похожую на застывшие волны резьбу у основания ножки. Вазу явно выделывали долго и усердно. Позолота на ручке равномерно отражала свет. Узор – ровный и чёткий. Никаких наслоений краски и бугорков.
– Нереус, – прочитал Глен серебристую подпись, выведенную на дне сосуда, и вопросил: – Давно сиё творение услаждает взор мастера?
– Давно, наследник, – отозвался наяд. – Как заходил я к господину, так всякий раз протирал её.
– Иные вазы Нереуса?..
– Иных я не видывал.
Что же получается? Господин Сэра́ сообщил, что разбил вазу прославленного гончара, но в то же время – вот она, целёхонькая, без единого скола и царапины, мирно лежит в руках Глена? Может, мастер разбил другую вазу, а затем приобрел у гончара её близнеца? Слуги могли не заметить подмены.
– Нужно допросить Нереуса… – Окрыленный грядущим успехом Глен рванул к входной двери.
Но ударившие в спину слова будто вырастили подножку и заставили оцепенеть:
– Так нет его, господин! Уж несколько дней как отсутствует. Вроде за каменьями отправился к ореадам.
Проклятье! Как дурак какой, Глен переминался, прижимая к груди злосчастную вазу. Что делать? Не заявляться же с нею во дворец? Не предъявлять же отцу столь сомнительное доказательство?
Вздор! Отец и без того в заботах как в реках купается. До сих пор гадает, чей клинок столь же скор и сокрушителен, сколь клинок Сэра́, и кому хватит мастерства одержать победу в судебном сражении. Отцу хватило бы. Но в таком случае он переступил бы через нерушимый закон, велевший ученикам и мастерам не направлять друг на друга оружие вне учебного плаца.