Чёрная книга - стр. 2
Уже на третий день расследования выяснилось, что насчёт высоких сфер я накаркал.
– Придётся вам, Дмитрий Петрович, принять сотоварища, – обрадовал поутру начальник сыскного отделения. – Будете вместе работать по делу Себрякова.
В ответ я устремил на Аркадия Семёновича взгляд, полный кроткого недоумения. Недоумение – от непонимания и неожиданности. А кротость… ну, не могу же я смотреть на собственного начальника дерзко.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что на период расследования ко мне будет прикомандирован подполковник военной контрразведки Ульянов. Звать Кирилл Сергеевич. Желательно любить и жаловать.
Вот тут я удивился всерьёз и даже слегка встревожился. Как сие трактовать? С каких пор к полицейским расследованиям подключают военных контрразведчиков? Где покойный историк и где контрразведка генштаба?
– Распоряжение департамента, – веско сообщил в ответ на все вопросы начальник. – Принимайте к исполнению.
– Административный эксперимент? – предположил я со вздохом. – Мол, две головы из разных ведомств раскроют дело в два раза быстрее?
– Вам бы всё шуточки… Ульянов – человек опытный, обузой не станет.
– Так кто будет руководить следствием, он или я?
– Вообще дело поручено вам, – неопределённо сказал начальник. – А там по ситуации. Разберётесь, не маленькие… О ходе расследования докладывать будете ежедневно.
На том разговор и закончился. Возможно, Аркадий Семёнович сказал бы что-то ещё, но, похоже, и сам мало что знал и уж точно ничего не понимал. Иначе так или этак поделился бы.
Ульянов явился в тот же день и произвёл впечатление двоякое.
Был он невысок и худощав. В его пользу говорили энергичные черты лица с аккуратно подстриженными усами, широкие плечи и отменная выправка, выдававшая кадрового офицера, хотя и одетого нынче в синий штатский костюм. Но вот что не понравилось, так это настороженный прищур серых глаз, привычка крепко сжимать тонкие губы и резкий голос. Лет ему было за сорок, и, судя по глубоким морщинам, избороздившим лоб, и заметной седине в тёмных волосах, человек этот пережил немало. Нажил ли он при этом опыт, необходимый в нашей службе, предстояло выяснить в ближайшее время.
После того как Аркадий Семёнович познакомил нас и, пожелав успешной работы, удалился, мы остались в кабинете вдвоём. Радушным жестом я указал Ульянову на стул и сам уселся vis-à-vis[1]. Некоторое время молчали, деликатно разглядывая друг друга с неопределёнными улыбками.
– С чего начнём, Дмитрий Петрович? – наконец осведомился Ульянов.
Вместо ответа я достал тощую папку с начатым делом и протянул подполковнику. Тот быстро проглядел протокол осмотра места происшествия, заключение судмедэксперта и запись беседы с вдовой Себрякова.
– Показания соседей нет, – сказал я. – На лестничной площадке есть ещё одна квартира, однако жильцы на всё лето уехали за город. На других этажах соседи ничего не видели и не слышали.
– А жаль… Итак, наутро жена профессора возвращается из загородного дома в Сестрорецке и обнаруживает в квартире два трупа и полный разгром, после чего вызывает полицию, – констатировал он, откладывая папку. Наклонился ко мне. – А почему вы считаете, что профессора Себрякова тоже убили?
– А почему вы решили, что я так считаю? – ответил вопросом на вопрос.
– Да, собственно, Аркадий Семёнович упомянул.