Человеческая стая - стр. 75

– Поля, есть жанр, – Валентина Григорьевна покачала головой. – Многие литературные направления подразумевают идеализацию одних понятий и обесценивание других. По закону жанра злодей уродлив, а герой красив. Он не знает ни страха, ни сомнений. Но в жизни героем может оказаться кто угодно. Даже самый невзрачный человек, от кого не ожидаешь, однажды возьмёт и совершит поступок, который будут прославлять писатели через века.

Поле почему-то представился Миша Багашевский. Она даже моргнула, желая отогнать это наваждение. Вот уж от кого не ожидаешь подвигов, вот кого не видишь героем. Поля украдкой примеряла подобные образы на некоторых мальчишек из класса, но о Мише она никогда не думала в этом ключе.

– Почему же тогда пишут так, как на самом деле не бывает? – спросила Поля.

– Людям нужны сказки. Поэтому писатели усиливают одни качества в своих героях и прячут другие. Но есть и такие, кто показывает мир со всеми его несовершенствами.

– Кто?

– Их мы будем изучать в старших классах. А сейчас, прежде чем написать мне вот это, – Валентина Григорьевна кивнула на листок, всё ещё зажатый в Полиных вспотевших пальцах, – прежде подумай, сможешь ли ты сама соответствовать той высокой планке, которую задаёшь вымышленным персонажам.

Из кабинета Поля вышла неспешно и ровно, считая каждый шаг, гулко отдававшийся в затылке. Она бушевала пламенем. Внутри. А тройка перестала её волновать.

Валентина Григорьевна пристыдила Полю, указала, что она заигралась. Та и правда улетала в размышлениях далеко за пределы действительности. Она не могла, не умела, да и не хотела отстаивать свои мысли перед теми, кто не мог понять. Перед теми, кто только и делал, что смеялся над ней.

Чуть Поля закрыла дверь класса литературы, как к ней подскочил Паша Яно́вич, загородил дорогу. Поля не заметила, откуда он взялся, но, видно, ошивался где-то перед кабинетом, поджидая её.

– Зачем у старухи задержалась? Что ей нашептала? – он грозно навис над ней, умело используя для устрашения высокий рост и широкие плечи.

– За этим, – Поля повертела листом с сочинением прямо перед носом одноклассника.

– Что это? – Паша недоверчиво посмотрел на подписанную сверху фамилию и на большую красную тройку. – Тебе что, три? – изумился он и из грозного превратился в простодушно-удивлённого.

Поля молча кивнула. Не хотелось афишировать этот прискорбный факт, но иначе от Паши не отделаться. Надо было показать что-то из ряда вон выходящее, чтобы одноклассник забыл о том, ради чего поджидал тут всю перемену. Паша действительно несколько секунд изумлённо переводил глаза с Поли на листок и обратно.

– О нас с Линой ничего не говорила? – недоверчиво спросил он, хотя уже было очевидно, что у Поли свои вопросы к учителю.

– Нет! – выдохнула Поля.

– И про то, что мы с Линой и Малютой всю домашку по русскому переписали у Даши? – уточнил он.

– Я об этом даже не знала, – Поля сделала шаг вперёд, и Паша отступил.

«С чего это он подумал, что кто-то про домашку рассказал, – пронеслось в голове, – обычное дело…»

– Ну смотри, узнает Старуха, с тебя спросим! – крикнул он, а Поля заторопилась прочь. Задуматься бы уже тогда, но Поля была слишком встревожена отповедью, которую только что выслушала. Она заигралась в себя вымышленную и забыла о себе настоящей. А о настоящей стоило позаботиться. Насторожиться. Паша поверил, что Поля задержалась у Старухи из-за тройки, но седьмой «В» считал её способной донести. Стукач в классе был, кто-то сливал учителям то, что не следовало. Двое уже пострадали: Малюта знал, как вершатся подобные дела. Досталось Борьке, широко известному как Борюндель, который в итоге оказался ни при чём, и Верке-язвеннице, заложившей однажды курильщиков за школой. Но она сделала это один раз. Стучал кто-то третий. Но не Поля.