Человеческая стая - стр. 57
Поля глядела в зеркало несколько часов, пока не услышала поворот ключа в замке. Встретив маму объятием, она подождала, когда та скроется на кухне, и снова принялась изучать себя. В тот день Лина назвала её жирной, а Маша прошла мимо. Поля хотела понять почему. Почему с ней так все поступают? Она видела в зеркале обычную девочку. Не толще других! Та же плоская грудь, те же ножки-палочки. Да, под платьем очерчивалось что-то немного рыхлое, но это скорее была общая женственность форм, которая обычно у девочек в таком возрасте не заметна. Вот что беспокоило Полю. Да ещё эти мягкие черты лица. Пухлые и круглые. Светлые жидкие волосы… Вот бы быть как Лина!
Вертелась перед зеркалом Поля без той любознательности, которая бывает в её возрасте, без пытливости, встречающейся у девочек чуть старше, познающих своё меняющееся тело, и без того удовольствия, с которым любуются собой девушки, уже вступившие в возраст первых свиданий. Поля задавала зеркалу только один вопрос.
– Мама! – крикнула она из коридора.
– Что, дочь? – усталый голос матери прозвучал из кухни.
– Я жирная?
– Иди-ка сюда! – потребовала мать.
Поля вошла на кухню. Мама сидела на табуретке, обхватив ладонями чашку, парившую обжигающим чаем. Её губы – две тонкие ниточки на бледном лице – ласково улыбнулись Поле.
– Кто тебе это сказал? – голос матери был ровным, будничным, словно ничего не произошло страшного.
– Лина! – глаза Поле застлала прозрачная слезливая пелена. Она не плакала в школе, но присутствие матери словно заставило её расслабиться, сбросить хлипкую броню. Да и чем могла защититься пятиклассница?
– А ты больше слушай Лину, – протянула мать. – В твоей жизни, Поля, будет ещё много всяких обидных слов, эти не первые и не последние.
– Но почему? – беспомощно пискнула Поля.
– Ты уже взрослая, дочь, – мать печально улыбнулась и притянула Полю к себе, усадила на колени, хоть та не была лёгкой девочкой. – Ты уже всё понимаешь.
– Я толще Лины? – спросила Поля, а голос, как она ни старалась, задрожал.
– Да, – без жалости ответила мать. – Ты же помнишь бабушку Ксюшу? Твоя фигура – от неё. Это целая наука – генетика, и ты ничего не сможешь с этим сделать.
– Совсем ничего?
– Выполняй тщательно все упражнения на физкультуре, – сказала мать. – Не отлынивай, это тебе поможет. Сладкое мы с тобой и так не часто покупаем. Если хочешь, перестанем совсем.
Поля кивнула и подавила всхлип. Сладкое она любила, упражнения казались непосильными, а позор – невыносимым. Но о позоре Поля умолчала. Открыть матери правду значило бы впустить боль в их уютный добрый мир. И Поля бы сгорела со стыда. Ведь в десять лет дочери тяжелее всего даётся именно осуждение матери.
Мать спустила Полю с колен и встала, отставив чашку с недопитым чаем в раковину. Она почему-то даже не переоделась, зайдя домой, и Поля невольно залюбовалась, как платье выгодно подчёркивает её точёную фигуру. Конечно, даже мать считает её толстой. Говорила же она, что Поля так быстро растёт! Ругалась, когда школьная форма стала узковата в талии. Осуждающий взгляд родителя ребёнок всегда видит, всегда понимает – и именно так, как нашёптывают собственные страхи.
Поля всхлипнула. Конечно, маме не нужно отказываться от конфет. Сколько бы она их ни съела, её фигура останется такой же стройной. Мать от природы красивая, поэтому никогда не поймёт, как это – ощущать себя хуже других. Единственной толстой девочкой во всём классе. Впрочем, отличница Даша была гораздо толще. Она напоминала воздушный шарик на ножках. Но на физкультуру не ходила, и весь позор доставался Поле.