Человеческая стая - стр. 59
Оставалось только кивнуть. Малюта отошёл, а она ещё долго стояла, привалившись к стене. Дрожали колени. Весь школьный день её трясло от ожидания Даниного гнева. Домой шла оглядываясь. Мог ведь Малюта передумать, подкараулить её со своими уличными дружками и проучить. Но вечером верх взяло другое чувство. Поля осознала горькую правду: Даня так и не понял, что она и без угроз не собиралась его выдавать. А ночью проснулось любопытство, и, засыпая, Поля размышляла, кто же поручился за неё перед Малютой. И на ум приходило только одно имя. Один человек мог вступиться за неё. Тот, кто отворачивался от Поли, встречая её на перекрёстке.
Утром, увидев его, Поля сама чуть замедлила шаг, пропуская. Не походил Миша Багашевский на поручившегося за неё: не смотрел в её сторону, не разговаривал, не обращал внимания. Игнорировал. Но всё же мысль, что это он за неё вступился, не отпускала. Некому больше: во-первых, компания Малюты не очень-то её жаловала, а во-вторых, друзей у Дани было немного. Подпевалы – да, но не друзья. Только имея в виду Пашу или Мишу, как думалось Поле, Малюта мог выразиться так. Об остальных бы сказал: «За тебя вписались!»
Пятый «В» ждал перед кабинетом Тамары Тимофеевны: пришли на классный час в конце недели. Но дверь была заперта. Они разделились на группки. Девочки у самого кабинета, а парни подальше. Поля стояла посередине, не в силах присоединиться ни к кому из них: Малюты она опасалась, Лину сторонилась, а Женька с Иркой предали. Один остался и Миша Багашевский. Он прислонился спиной к стене и поставил портфель на пол. Это был новенький портфель, купленный, видимо, перед началом пятого класса. «Наверное, Алла Сергеевна удивляется, каким аккуратным стал её сын», – подумала Поля, скользя взглядом по чистым и крепким лямкам портфеля, которым никто не играл в футбол. К Мише почти перестали цепляться. От этого Поля ощущала лёгкую сладковатую радость. Надо же.
Тут в замке кабинета Тамары Тимофеевны повернулся ключик – заперто было изнутри – и в коридор выскользнул Вовчик. Отправился вдоль пятого «В», бормоча приветствия. Ему отвечали – не дружелюбно, как раньше, а по привычке. Его поступок всё-таки проложил некую тень между ним и классом. Особенно испортились отношения у Вовчика с Малютой. Если раньше Поле казалось, что Даня благосклонно смотрит в сторону мелкого – всё-таки сынок классной, обижать нельзя, – то теперь всё переменилось. И виноват был сам Вовчик. Прежде он Малютой чуть ли не восхищался, даже вдохновился развести пятый «В» на деньги по его примеру, но теперь, всякий раз, встречая Даню в коридоре, ляпал что-нибудь колкое. Малюта, конечно, поначалу не обращал внимания. Что ему: подумаешь, мелочь какая-то бузит. Потом лицо его при встрече с Вовчиком всё чаще стало выражать равнодушное презрение. Тут мелкому и остановиться бы. Но Вовчик не успокаивался. Видно, Тамара Тимофеевна не поскупилась на наказание и красочные нотации. И мелкий развенчал бывшего кумира.
– Здорово, шестёрка Малюткин! – отчётливо произнёс Вовчик, поравнявшись с компанией парней пятого «В».
Малюта сделал один быстрый шаг и преградил ему дорогу.
– Как ты меня назвал, сопля недоделанная? – в голосе послышались те самые нотки, что держали в страхе всю параллель.
– А разве не твой папка был шестёркой у Али? – Вовчик смотрел на Малюту как ни в чём не бывало, его руки весело помахивали в такт словам. Вся фигура излучала беззаботную дерзость. И даже поднятый вверх нос задиристо указывал на Даню. А Поля сжалась. «Дурак он, что ли, или правда мелкий ещё?» – пронеслось в голове. Она никогда не считала Вовчика тем человеком, который не понимает, что и кому говорит.