Человеческая стая - стр. 56
Два урока физкультуры в неделю Поля считала перебором. Но ходила. Каждый раз надеялась, что кто-нибудь пропустит, и тогда одноклассникам волей-неволей придётся взять её в команду. Но складывалось так, что никто не пропускал, а однажды не пришли сразу двое, и Поля снова приседала. Физкультура по четвергам шла в расписании последней. Стоял ноябрь, и после звонка Поля, разгорячённая личными упражнениями, натянув на потное тело платье, закуталась в пальтишко и закрыла уши шапочкой с помпоном. Его следовало, конечно, отрезать, чтобы не раздражать одноклассников, но он нравился матери, а Поля ещё не умела возразить. Лишь тени несогласия кружились в её голове.
День выдался как-то особенно стылым, и Полю пробирало до самых внутренностей. Впрочем, может и не холодом вовсе, а обидой, засевшей глубоко в груди. Чувство возмущения переполняло Полю: ведь Конь мог бы сам распределить команды. Хоть раз! Но добродушный Степан Степанович как будто не видел, что каждый урок лишает Полю самоуважения. А с другой стороны: всех, кроме неё, устраивала ситуация. Никто не хотел в команду слабого игрока. Плохая координация, медлительность и неспособность к физическим нагрузкам – вот, что видела в себе Поля.
– Это всё потому, что ты такая жирная, – любезно пояснила в тот день в раздевалке Лина. – Никто не хочет быть в команде с жирной!
Поля, не ответив, выскочила прочь, на ходу застёгивая верхние пуговицы платья. У неё внезапно запульсировало в висках. Голова и так туманилась от непривычно сильной нагрузки. Поля почти ничего не замечала перед собой. До гардероба она добралась по памяти, чудом не налетев по дороге ни на одну из трёх встречных дверей. Вот почему она выскочила на улицу сразу после урока, хотя мама наказала подождать минут пятнадцать – остыть. Мысль о том, что она увидит Лину сегодня ещё раз, выгнала на холод.
Дорога домой остудила жар, ветер забрался под пальто и леденил потное тело. Поля дрожала, но крепко сжимала лямки портфеля, оттягивавшего ей усталые плечи. И тут она заметила Машу, идущую навстречу вместе с незнакомой девочкой. Поля так давно её не видела и так обрадовалась единственной подруге именно теперь, когда ей сильнее прежнего нужен был человек, с кем она раньше крепко и долго дружила. В десять лет три года – это целая вечность.
И вот Маша шла навстречу. Настоящая, живая, не вымышленная.
– Привет! – радостно воскликнула Поля, но Маша испуганно вздрогнула. Поля с изумлением видела, как взгляд её единственной подруги расфокусировался неузнаванием. И Маша прошла мимо, даже не обернувшись.
– Маша! – растерянно позвала её Поля, но реакции не последовало. Поля машинально двигалась вперёд. В середине октября она видела подругу издали, та шла с родителями. Поля махала Маше, но подруга не заметила. Вернее, Поля тогда так решила. Теперь же она наконец-то поняла: Маша видела её и тогда, и сейчас, но нарочно проигнорировала. Вычеркнула из жизни. У Маши были новые подруги. У Поли – никого. Она оказалась слишком плоха, чтобы обзавестись друзьями.
Глава седьмая. Пятый «В» – шестой «В»
Ноябрь 1995 – весна 1997
Поля вертелась у большого зеркала, висящего на стене рядом с вешалкой для верхней одежды. Коридор освещался тускловатой лампочкой накаливания – плафон Поля разбила, ещё будучи дошкольницей. Новый так и не купили. В принципе, Полю не волновала презентабельность прихожей. Лишь бы эта «лампочка Ильича», как именовали их светильник мамины подруги, горела ярче. Но мощности не хватало.