Человеческая стая - стр. 38

Но родители обеих девочек не ошиблись, выбирая имена. Имя Аделина подходило той, кто и была, и ощущала себя самой красивой в классе. И даже уменьшительное, Лина, навевало мысли о чём-то заграничном и приятном глазу. А ведь в эти внезапно наступившие переходные времена очень ценилось всё зарубежное. В имени Лина было нечто правильное, несгибаемое как ровный частокол из трёх первых букв. В имени Поля сквозила только мягкость, округлость, детскость. Такой и была сама Поля, но уже тогда, в ранние школьные годы, хотела изменить это. Убежать от себя. Предать свою сущность.

– Потому что тебя так зовут, – мама улыбнулась. – Это надо принять. Каждый проходит через неприятие своего имени.

Полю не интересовал каждый. Она хотела придать своему имени жёсткости. Звучности. Уверенности. Словно нуждалась в весомости собственного «я». Поля была не сильно, но немного очарована категоричностью Лины, её твёрдым презрением ко всему окружающему, в том числе к ней, к Поле. Будь она тоже Линой, дала бы той отпор – вот что скрывалось под робким желанием стать жёстче.

Но в реальности отпора не получалось, для Поли неприязненные фразы одноклассницы были как бритвенные порезы. Тонкие и почти незаметные, но кровоточащие и глубокие.

Малютина компания повадилась дёргать Мишу Багашевского за портфель. Подкрадывались сзади, а он и не замечал. А потом как – раз – и со всей силы тянули на себя. Когда это произошло впервые, Миша шёл по рекреации без очков – вдоль стеночки пробирался к туалету – и устало тёр глаза кулаком правой руки, а очки держал в левой. И Паша, ради шутки, пристроился сзади в некотором отдалении. Решил посмотреть, как скоро очкарик без увеличительных стёкол заметит преследование. За этой игрой наблюдали не меньше половины первого «В»: последний урок закончился, и Владлена Дмитриевна намеревалась вести всех вниз, в гардероб. Одни уже строились парами, другие собирали портфели в классе – учительница поторапливала их. Поля с Машей стояли в рекреации, готовые идти домой, и наблюдали за Пашей. Миша не заметил преследователя, и тогда Паша схватился за ручку портфеля и резко дёрнул на себя. Судя по взглядам, которые он бросал на зрителей, исключительно из любопытства. Поля шагнула было вперёд, когда рука Паши поднялась, но Маша удержала подругу:

– Стой! Молчи!

Поля и сама знала, что не нужно вступаться и предупреждать, иначе всё обернётся против неё, как было с Мишиными очками. Послушавшись подругу, в этот раз Поля сдержала самый первый, самый честный порыв.

Паша Янович был выше остальных одноклассников, шире в плечах и, конечно, сильнее любого сверстника. С Мишей и сравнивать нечего.

Паша дёрнул за ручку портфеля на себя, а Миша пошатнулся и упал назад, рефлекторно подставив руки, защищая спину, которая, наверное, у него болела из-за сколиоза.

Поля вздрогнула. Это не её дёрнули за портфель, не она ударилась о пол, но все её позвонки словно сотряслись. Она ещё не забыла, как это больно – падать, когда роняют. Её собственный синяк, следствие Даниной подножки, долго не проходил.

Паша едва успел отскочить, чтобы, падая, одноклассник не увлёк за собой и его.

И вовремя. Потому что все, кто видел, засмеялись, так комично шлёпнулся Миша, и загалдели громче обычного. На этот шум из класса тут же выглянула Владлена Дмитриевна.