Человеческая стая - стр. 40
– Зачем ты это делаешь? – Миша развернулся к ней лицом. Ни ярости, ни раздражения, голос звучал совершенно спокойно. Лина была выше, и Миша взглянул снизу вверх. Но девичий смех внезапно оборвался. Уж Поля-то знала, как Миша умеет смотреть через свои толстенные стёкла. Лина отступила, не выдержав этого взгляда. А Поля почему-то порадовалась этой Мишиной временной победе.
Ручка оторвалась безвозвратно. На специальной крюк портфель больше нельзя было повесить, и теперь он всегда стоял в проходе между средним и крайним у двери рядом. Он доставлял неудобство Владлене Дмитриевне, но она ни разу не сделала Мише замечание. И оставался бы он там благополучно, если бы Рома – сосед Полиной подруги Маши – случайно не споткнулся о него, торопясь на перемену. Тогда он в раздражении пнул обидевший его предмет. Портфель отлетел вперёд на полметра. Миша вскочил и успел даже сделать несколько шагов, чтобы вернуть свою вещь. Но по другому проходу как раз шёл Даня, он тут же подбежал и с удовольствием пнул портфель. Тот отлетел к двери. Одним ударом Малюта дал добро на всё последующее.
– Пацаны, футбол! – закричал Игорь и бросился к портфелю. Он ударил несильно – у невысокого худющего первоклассника не хватило сил пнуть красиво, портфель лишь выкатился из кабинета. Но идея тут же была подхвачена. Миша постоял секунд тридцать там, где его застал клич Игоря, а затем вернулся на своё место. Поля встала, подошла к Маше и села рядом с ней.
Искоса она поглядывала на Мишу. Он был совсем близко, лишь руку протянуть. И Поля ощущала, как сильно он зол и как сильно несчастен.
– У меня есть жвачка! – объявила Маша. – Будешь?
– Буду! – кивнула Поля. Маше покупали вкусные жвачки. Но в основном из-за вкладышей: она собирала их, и этой коллекцией действительно можно было похвастаться. Поле же мать жвачки покупала редко. И она тихонько копила вкладыши Машиных угощений – все без разбора. И не говорила подруге, что у неё тоже есть коллекция. Стеснялась. Поэтому если Поле попадался вкладыш, которого у Маши не было, та забирала его назад.
– Я же жвачкой тебя угостила, не вкладышем, – поясняла она. – Жовка тебе, вкладыш мне!
Но на той перемене, когда Мишин портфель впервые использовали как футбольный мяч, Поле попался повторный вкладыш, у Маши такой был, и она легко отдала. Но ожидаемая радость почему-то не наступила. Поля прислушивалась к шуму, доносившемуся из рекреации.
– Пасуй сюда!
– Мазила!
– Мне давай!
И Поля не сомневалась, чем первый «В» играет в футбол.
Всё это, конечно, пресеклось быстро. Виновных заставили извиниться, а после уроков переворачивать за всех стулья и мыть доску. Они извинились, мыли и переворачивали. Но на следующий день Малюта как ни в чём не бывало указал Мише на его место в классе:
– И не надейся, очкарик, что Влада тебе поможет! – и пнул стоявший в проходе портфель – ручка за ночь не отросла.
Поле хотелось плакать. Постоянно. Радость, наполнявшая первые недели её школьной жизни, исчезла.
– Миша стал такой неаккуратный, – жаловалась Алла Сергеевна Полиной матери как-то утром. – То портфель порвёт, то разобьёт очки. То тетради у него все измяты.
Миша с Полей шли впереди родителей. Сегодня они молчали – Поля отчего-то последние дни неловко себя чувствовала в Мишином присутствии. Поэтому всё, что обсуждали матери, было хорошо слышно.