Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война - стр. 81
Российское решение о вводе войск и геополитика нефти
События в России сентября – декабря 1993 года гарантировали успех российской либерально-капиталистической революции 1990-х годов и сохранение у власти ельцинской администрации. Но в то же время они имели катастрофические последствия для отношений между Россией и Чечней. Разгром Ельциным коммунистической и националистской парламентской оппозиции не просто дал российскому руководству возможность подумать о менее раздражающих факторах: на фоне принятия новой российской Конституции вдобавок к этому еще отчетливее стал заметен отказ Чечни поставить свою подпись под федеративным договором, тем более после того, как специальное соглашение в марте 1994 года наконец подписал Татарстан.
В установлении истоков Чеченской войны самым важным фактором необходимо считать именно отказ дудаевского правительства подписать ту или иную форму федеративного или конфедеративного договора. Если бы не этот отказ, напряженность между сторонами и скрытые попытки России избавиться от Дудаева могли продолжаться, но войны не было бы. Уже в 1991 году было понятно, что российские вооруженные силы очень не хотели оказаться вынужденными предпринять очередную попытку подавить национальное движение, а в 1994 году сторонники прямого вторжения составляли незначительное меньшинство в российской администрации. Что же касается Дудаева, то российские министры «хотели ранить, но боялись ударить» его. Чего бы ни стоили подобные заявления, но первым поводом для ввода войск, названным Ельциным перед лицом российского народа в декабре 1994 года, была именно «защита территориальной целостности России»>35.
Но при этом, как мы увидим, ельцинский режим не имел выраженно военного характера, а его представители не были вдохновлены сильным чувством русского национализма, – хотя некоторые из них действительно полагали, что могут взывать к русскому народу подобным образом. В конечном итоге лишь настолько критический вопрос, как территориальная целостность России, мог действительно привести к вторжению в Чечню. Таким образом, вопрос об отказе предоставить Чечне автономию не стоял (хотя именно об этом иногда пишут в западной прессе). Если бы в 1993–1994 годах Дудаев был готов к переговорам о широкой автономии или конфедерации на той же основе, что и Татарстан, это было бы принято Ельциным>36. (Но конечно, Дудаев справедливо опасался, что это не обязательно положит конец завуалированным попыткам России избавиться лично от него, и с этой точки зрения его упрямство можно понять.)
С другой стороны, конечно, существовали и дополнительные причины для ввода войск в Чечню. Главной среди них был нефтепровод, проходящий от нефтяных месторождений Азербайджана через Дагестан и Чечню до порта Новороссийска, и в этом контексте – опасения, связанные с Турцией, соперничество с ней и страх нарастающего турецкого влияния. Поэтому, как говорили мне российские чиновники и офицеры, одна из причин того, что Россия никогда не сможет признать независимость Чечни, заключалась в том, что, если туркам удастся открыть свое посольство в Грозном, они превратят Чечню «в базу в нашем тылу». Корнями страх перед Турцией уходит в старинные российские национальные опасения, но он вызван также и новым, крайне неприятным осознанием того, что российские силы на Черном море теперь сильно уступают турецким