Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война - стр. 73
Тем временем всевозможные государственные службы в Чечне продолжали рушиться – даже еще быстрее, чем в России. Последствия этого для конкретных людей смягчались чеченскими традициями клановой солидарности, так что чеченские «бизнесмены» часто поддерживали большое количество родственников, которые в противном случае были бы не обеспечены. Однако русское население страдало особенно тяжко. Из-за этого, а также из-за растущей физической небезопасности значительное количество русских уехали, а поскольку они работали во многих важных службах, деградация последних шла еще быстрее.
К апрелю 1993 года недовольство чеченцев Дудаевым достигло той точки, когда большинство депутатов парламента, казалось, были готовы поддержать процедуру импичмента в его отношении, и оппозиция развязала кампанию массовых протестов. К этому моменту от Дудаева отвернулось большинство его союзников, которые помогли ему прийти к власти, за исключением Яндарбиева. Из прочих, Хасбулатов вел собственную баталию в Москве с Ельциным и причудливым образом сам объединился с российскими националистскими и коммунистическими силами (я лично видел, как он заявлял по российскому телевидению: «что хорошо для русской нации, то хорошо и для всех народов России»), а Гантамиров, Мамадаев и Сосламбеков присоединились к оппозиции Дудаеву.
Одним из мотивов уйти в оппозицию для них было то, что Дудаев отверг проект договора о конфедерации с Россией, который Мамадаев и Сосламбеков разработали в январе 1993 года вместе с российской делегацией во главе с Сергеем Шахраем и Рамазаном Абдулатиповым. В предшествующем году они также установили рабочие отношения с Руцким, который по-прежнему входил в ельцинскую администрацию. И хотя он воспринимался в целом как резко античеченский политик, было достигнуто соглашение о снятии российских экономических санкций и создании взаимных миссий в Грозном и Москве>30.
Дудаев также убедил Чеченский национальный конгресс отвергнуть указанный договор, так что когда Шахрай и Абдулатипов прибыли в Грозный для его подписания, Дудаев отказался встречаться с ними, и их выставила за дверь его гвардия. Скандал вокруг договора мог отчасти быть причиной той ненависти к Дудаеву, которую затем демонстрировали Шахрай (казак по происхождению) и Абдулатипов (дагестанский аварец), и являлся примером примечательной способности Дудаева оскорблять людей и объединять их во враждебном отношении к нему – и это было не последней причиной Чеченской войны.
Однако яростная националистская риторика Дудаева была, конечно же, не просто отражением его собственного характера. Следуя отнюдь не уникальной исторической модели на мировой сцене, Дудаев мог предполагать, что единственным способом, который мог позволить ему объединить Чечню вокруг своего правления или по крайней мере завоевать искреннюю приверженность ряда групп чеченской молодежи, было поддержание националистских настроений и страхов по поводу «отечества в опасности» на раскаленном докрасна уровне. Поэтому его риторика могла быть не столь «иррациональной», как казалось.
Это совпадает с моим анализом чеченского общества (см. десятую главу) как «управляемой анархии», которая способна на эффективное общее действие лишь в том случае, когда для этого представляется некий очень специфический стимул, и которая может принять только лидера единственного типа – военного лидера в контексте мобилизации против исконного врага. В этом смысле больше повезло Масхадову – он уже зарекомендовал себя как военный лидер и, предположительно, больше не нуждается в дальнейшем подтверждении этого статуса.