Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война - стр. 53
Интересно было также, что, несмотря на приведенные выше слова собровца о борьбе с мафией, эти элитные войска были сыты по горло как самой войной в Чечне, так и собственно службой в целом. Командир собровцев, майор по имени Андрей (достаточно впечатляющий персонаж, чей вид прирожденного командира несколько напоминал Шамиля Басаева), признавался, что подумывает об отставке, чтобы стать частным телохранителем. Он проработал некоторое время телохранителем правительственных чиновников в Москве и был уверен, что сможет найти хорошее место:
«Мне немного надо, потому что я был солдатом по жизни. Но мужчина, в конце концов, должен думать о своей семье, и жалованье должно быть впятеро выше или даже еще больше, чем то, что я получаю сейчас, даже с надбавкой за службу здесь. В любом случае государство показало, что ему наплевать на своих солдат или милиционеров. Просто сейчас дело обстоит именно так. Кто будет солдатом, если можно работать в банке?»
Ощущение разочарования и пессимизма было всеобщим, даже несмотря на то, что оно не производило столь плачевного воздействия на боевой дух собровцев, как в других частях армии. Я спросил собровца Диму, не является ли борьба с мафией безнадежным делом в условиях растущей криминализации и коррупции в самом российском государстве. Он грустно пожал плечами: «Возможно, но нам надо продолжать пытаться это делать. Иначе всё пойдет к чертям, и никакая достойная, нормальная жизнь в России не будет возможна».
Еще одним аспектом, который стала очевиден за стаканом коньяка (хотя и прежде всё это особенно не скрывалось), была та степень неуважения и презрения, которую они испытывали к российским властям и собственным командирам. Олег, который погиб через три дня после нашей последней встречи, круглолицый улыбчивый офицер из Сыктывкара, с его короткой бородой и бело-голубой шерстяной шляпой напоминавший типичного моряка, к тому же над ним часто шутили товарищи из-за его невнимательности, сказал:
«Россия – это страна дураков, и, что еще важнее, ей правят негодяи. Я думаю, они хотели, как лучше, а получилось, как всегда [русская поговорка]. В твоей стране, я предполагаю, армия доверяет правительству, а здесь солдаты не доверяют ни правительству, ни даже собственным генералам. Они вполне уверены, что, во-первых, все они воры, а во-вторых, что они настолько некомпетентны, что наделают идиотских ошибок и поведут их на убой. Можно ли их обвинять? Просто посмотри, что здесь происходит».
Андрей был еще откровеннее: «Ельцин, Грачев – всё это куски дерьма. Они все думают только о том, чтобы остаться при должности и делать деньги. Правительство и мафия – это фактически одно и то же. Никто из них не думает ни о стране, ни об армии».
И это были люди из Министерства внутренних дел, из войск, которым пришлось бы на передовой защищать режим Ельцина или его преемников в случае каких-либо массовых беспорядков! По моим ощущениям, они могли бы, наверное, выступить против посягательства на власть со стороны других спецслужб или отдельных политиков в случае государственного переворота, но ни при каких обстоятельствах они не стали бы стрелять в обычных демонстрантов. Похоже, это делает положение администрации Ельцина, а возможно, и любой другой российской администрации, весьма шатким. Если массы и впрямь когда-нибудь выйдут на улицы в действительно большом количестве, то любое отдельно взятое правительство может рухнуть с удивительной скоростью – даже несмотря на то, что следующее правительство, которое придет к власти, будет, вероятно, мало отличаться по своей сути. Вновь и вновь и от армии, и от внутренних войск я слышал вариации фразы, сказанной одним из собровцев: «Если Ельцин думает, что армия и ОМОН снова спасут его, как это было в октябре 1993 года, ему стоит лучше подумать».