Частичка тебя. На память - стр. 38
— Стекло? Руками? — медленно проговариваю я. — Юла, тысячу раз говорил, что для этого есть уборщицы.
— Да она еле шевелится, — Юля морщит нос, — если я звоню, она — как невареная. А мне что, целый час по медпункту по стеночке ходить? Я лучше сама.
— Сядь лучше, сама, — я вытаскиваю из кармана телефон.
Никакого часа не требуется. Алевтина Петровна вместе со шваброй прилетает через шесть минут, на уничтожение последствий катаклизма “Шурочка” ей требуется еще три минуты.
Через еще две, когда мы остаемся одни, Юла смотрит на меня исподлобья и обвиняюще.
— Вот опять ты строжишь, Ольшанский. А она потом месяц будет ворчать, что я на неё директору жалуюсь.
— Пусть, — я безразлично пожимаю плечами, — тем более, что по уму, именно этим тебе и следует заниматься. Даже не представляешь, насколько эффективен бывает один строгий выговор в повышении трудоспособности.
— Это ты у меня деспот и тиран, а я все-таки не настолько бесчеловечна.
— Просто ты слишком хороший человек, Юла, — я подхожу к ней ближе, опускаю ладони на талию под тонким белым халатом, — я это в тебе и ценю, сама знаешь.
— А как же мой потрясающий ум, зашкаливающее обаяние и золотой характер? — девушка задирает бровки, запрокидывает голову, подставляя подбородок для поцелуя, а потом смеется и не дожидаясь ответа обвивает мою шею руками. — Я так рада, что ты пришел…
— Я вообще-то пришел узнать, как у нас с тобой обстоят дела? — я разворачиваю девушку к себе спиной и пробегаюсь по её животу ладонью. — Что там с результатами твоих анализов? Позавчера ты говорила, должны быть результаты на днях.
Подари мне хоть одну радостную весть, Юла. Не хотелось бы тревожиться понапрасну.
Поводов для беспокойства было море.
Обострение хронической болячки Юлы совпало с новостью о её беременности. Наша радость по поводу нового шага в отношениях оказалась омрачена сохраняющейся угрозой потери ребенка и большими трудностями в лечении этой болячки.
Мы с некоторых пор даже начали предохраняться. Хотя я вообще предполагал, что с интимом для безопасности ребенка нужно сделать перерыв, но... У Юлы были гормоны, и вроде как безопасные контакты всех устраивали, включая нашего врача.
Честно говоря, после такого я не то что осколки бы ей не позволил собирать, но вообще настаивал, чтобы с работой она завязывала. Тут, в конце концов, не всегда приятные клиенты, не всегда умные работники…
Юля все еще упирается.
Будто что-то чувствует.
Что я её уже предал.
Иногда от этих мыслей только повеситься и хочется. Вот только повеситься практически равно сбежать от ответственности. А я уже на все готов, лишь бы этот ребенок появился на свет. И чтобы моя невеста не волновалась — тем более. И любого вкопаю в землю, кто попробует её побеспокоить.
— Результатов еще не было, — моя девушка болезненно ежится, — Ник, ты ведь знаешь, это государственная клиника, там не все так быстро делается…
— Тебе стоит уже наконец перейти в частную клинику, — замечаю критично, — я ведь тебе говорил, что могу оплатить любое обследование. Там и скорость, и качество…
— Ты мне еще не муж, Ник, — Юля костенеет, как и всякий раз, когда разговор заходит на это поле, — и платить за себя до свадьбы я точно не позволю. И потом в этой больнице работает моя знакомая. Она специализируется на проблемах, аналогичных моим. У нее отличный послужной список. Я, конечно, не сомневаюсь в компетенциях твоих врачей, но позволь мне хоть что-то решать самой.