Чаша Пифагора - стр. 23

– Немного, около двух километров. Тут важна скорость животного и его нацеленность на финиш. Часто бывает, что верблюд останавливается или вообще разворачивается и бежит в другую сторону, всё это недостатки тренировки и, как следствие, – поражение.

– Я правильно понял, за каждым животным стоит какая-то известная семья?.. Тогда интересно, помимо престижа, сколько денег получает победитель?

– Это секрет! – Набиль поднёс указательный палец к губам. – Пари наши знатные особы заключают только между собой, суммы ставок никто не знает. Но поверьте, это цифры со многими нулями.

Чудные длинные трубы снова издали резкие, похожие на охотничьи звуки, и верблюды, поднимая пыль, рванули вперёд.

– Честное слово, это очень забавно! Бегущий верблюд! Глеба смешила несуразность движения ног, тела, шеи и головы. Казалось, всё двигалось и вихляло отдельно друг от друга, а оттопыренные большие нижние губы, словно желе на блюде, колыхались и вздрагивали по своим, известным только им, законам.

– Именно поэтому нам и нравятся скачки верблюдов! – Набиль тоже улыбнулся. – Бегущий верблюд – символ радости. Но давайте не отвлекаться. Обратите внимание, номер семь идёт первым.

Глеб посмотрел по сторонам. Арабы, находящиеся в ложе, активно махали руками и кричали не слабее футбольных фанатов.

– Интересно, а какой номер у верблюда эмира?

Седьмой номер уверенно финишировал, и разгорячённые болельщики стали успокаиваться. Набиль после небольшой паузы произнёс:

– Его верблюд проиграл. Сейчас начнутся праздничные танцы и угощения от победителя. Потом перед нами проведут породистых арабских скакунов, на каждом будет авторская упряжь. А пока у нас образовался небольшой перерыв, Глеб, я бы хотел воспользоваться вашим опытом и с уважением попросить вас взглянуть на мои рубины. У нас это камень крови и родства. Хочу подарить их своему брату, но не знаю, насколько они хороши. Достойны ли быть подарком уважаемому человеку.

– Рубины? Почему нет. – Глеб достал из нагрудного кармана рубашки десятикратную лупу. – Давайте сюда ваши камушки, посмотрим, чья кровь по ним течёт.

Переводчик достал красивую серебряную шкатулку и, открыв крышку, протянул Глебу.

– А вы могли бы приблизительно сказать, сколько стоят эти камни? Мне предстоит рассчитываться за них и не хотелось бы переплачивать. Общий вес рубинов пятнадцать и шесть сотых карата.

Рубины были отличные. Осмотрев их, он сразу увидел коричневый оттенок, обусловленный присутствием окиси железа, и определил принадлежность этих минералов к таиландскому месторождению. Включения внутри камней, ритулы, были словно тонкие пронизывающие насквозь иголки, насыщенность цвета составляла приблизительно семьдесят – восемьдесят процентов.

– Значит, так, – сказал Глеб, возвращая камушки обратно в шкатулку. – Рубины замечательные, я бы даже сказал – отличные, принадлежат одному из лучших мировых месторождений – Таиланду. Но есть огромное «но»… Советую вам их не покупать, а вернуть продавцу.

– Что?! – глаза переводчика расширились от удивления. – То есть как вернуть?!

– Вернуть и всё. Это не ювелирные камни, они ещё не прошли полный цикл огранки. Вот, смотрите… – Глеб достал из коробки один из камней. – Сверху всё прекрасно: площадка, верхние клинья и рундист – вот эта полоска, идущая вокруг по диаметру камня, – они отшлифованы и отполированы по всем правилам. А теперь давайте рубин перевернём. Что мы видим? – Глеб, словно на лекции, старался объяснить переводчику всё доступным и простым языком. – А видим мы следующее: нижние грани павильона матовые, это значит, их не полировали. Калетта – место, куда сходятся грани павильона, должна быть острой, а не тупой. Свет, который придёт в камень, не отразится и не порадует своего хозяина роскошью. Более того, я даже могу сказать, почему огранщик с такими нарушениями гранил и полировал камень. – Словно педагог, раскрывающий тему на уроке, Глеб придал голосу академичность и продолжил: – Вы сказали мне, что рубины весят пятнадцать с копеечкой карат, а поскольку они одинаковые по размеру, я делаю вывод, что каждый из них по пять целых и две сотых карата. Когда огранщик закончил полировать верх и взвесил камень, понял, что если продолжать гранить, то о красивых словах «пятикаратный рубин» можно будет забыть, так как полировка павильона отняла бы восемь-девять сотых карата. А это, извините, совсем другая история и цена. – Глеб вошёл в лекционный азарт и даже встал со стула. – Вы спрашивали о стоимости камней? Давайте представим, что с огранкой всё хорошо и у нас три рубина по пять карат каждый. Биржевая стоимость сегодня минимум пять тысяч долларов за карат, следовательно, эти три камушка стоили бы семьдесят пять тысяч долларов. Думаю, что вам их предлагали за девяносто и после долгих торгов уступили за семьдесят семь. И опять возникает «но». Если по правилам завершить огранку, в этой коробочке должны были оказаться рубины весом четыре целых восемьдесят пять – восемьдесят восемь сотых карата. И это совсем другая ценовая политика, – стоимость может упасть на тысячу долларов за каждый карат. Следовательно, – Глеб задумался, умножая в уме, – их максимальная цена – шестьдесят тысяч долларов. Огранщик отлично понимает, что его излишняя щепетильность и усердие приведут к существенной потере денег, и останавливается на компромиссном варианте. Фу-ух! – Глеб громко выдохнул, словно пробежал стометровку. – Мой вам совет: верните камни продавцу или, если они вам так нравятся, платите за них не больше шестидесяти тысяч долларов.